Корни или щепки Крестьянская семья на спецпоселении в Западной Сибири в 1930-х - начале 1950-х гг 6/10

Летом — осенью 1935 г. аппаратом спецпоселений была предпринята кампания по подготовке передачи поселений в ведение гражданских структур. В частности, в Западной Сибири перед начальником УНКВД по Западно-Сибирскому краю В. А. Каруцким и начальником ОТП И. И. Долгих ставилась задача согласовать ведомственное решение с краевым руководством. Последнее в лице Р. И. Эйхе (крайком) и Ф. П. Грядинского (крайисполком), в свою очередь, проявляло крайне высокую заинтересованность в том, чтобы система поселений не просто сохранялась, но могла бы и в дальнейшем стабильно и устойчиво развиваться, однако смотрело на ситуацию шире, надеясь, благодаря хлопотам чекистов, получить от государства ресурсы для дальнейшего освоения северных территорий (Нарымский округ) в целом. Согласованность действий двух структур проявилась в создании и активной работе осенью 1935 г. «Северной комиссии» крайкома, рабочую часть которой обеспечивал аппарат трудпоселений во главе с И. И. Долгих. В результате появились две аналитические записки, поданные чекистами по своим каналам «наверх» в ноябре 1935 г. В частности, И. И. Долгих подготовил документ, подводивший итоги пятилетней работе нарымских спецартелей, ставший основой докладной записки начальника ГУЛАГ М. Д. Бермана наркому Г. Г. Ягоде от 5 ноября 1935 г. Она начиналась преамбулой: «Расселенные в Нарымском Севере трудпоселенцы закончили в 1935 г. пятую сельскохозяйственную кампанию. За эти годы в Нарыме проделана огромная работа», содержала перечень основных показателей работы производства, состояния инфраструктуры, а также перечисление «необходимых мер для дальнейшего укрепления хозяйства трудпоселенцев» (сюда входили испрашиваемые у государственных органов льготы и преференции для системы поселений). Завершался документ примечательным абзацем: «Кроме того, считаем необходимым выдать ряд наград чекистам и специалистам, работавшим над освоением Нарыма в течение пяти лет и добросовестно выполнявшим в течение этих пяти лет Ваши директивы по освоению Нарыма»1.
Наряду с этим 19 ноября 1935 г. И. И. Долгих подал на имя Р. И. Эйхе «материал для докладной записки в ЦК». В преамбуле также отмечалось значение «спецконтингента» для региона: «Подъем уровня производительных сил Нарыма и проч[их] Северных районов Края связан с резким увеличением количества населения благодаря вселению труд-переселенцев. В результате почти удвоившегося числа населения явилась возможность практического разрешения ряда проблем колонизационного освоения природных богатств этих рай
150

онов»2. Далее «кулацкий» вопрос вновь фигурировал при оценке состояния «спецконтингента» и «вклада» в освоение территории:
«Выселенные в 1930-1931 г.г. трудпоселенцы на Нарымский Север и др[угие] Северные районы, показав высокую производительность труда, в большей своей части изменили отношение к мероприятиям Советской власти, отказались от вредительской деятельности против колхозов.
К настоящему моменту 82 % т/п хозяйств, ориентированных на сель-ско-хозяйственной деятельности и расселенных в северных районах — объединены в неуставные сельско-хоз[яйственные] и промысловые артели. Из массы работающих т/п — 12.339 человек составляют кадры ударников, показывая образцы трудового энтузиазма, увлекая за собой остальную массу на борьбу за хорошую артель и зажиточного артельщика. В результате во многих артелях в этом году выдача на трудодень составляет 8-12 килограмм»3.
Завершался данный раздел документа достаточно радикальным (учитывая инициатора в лице спецоргана) предложением: «Все это позволяет считать возможным встать на путь широкого восстановления в правах трудпереселенцев, особенно молодежи, разрешить восстановленным в правах гражданства свободное передвижение из района в район в пределах Нарымского округа, а по истечении 5 лет с момента восстановления — разрешить им переезд в любой район СССР»4.
Примечательно, что такого рода решение не являлось экспромтом самого И. И. Долгих, поскольку вытекало из ранее высказанного, хотя и в несколько более мягкой форме, предложения комиссии Д. 3. Лебедя от 15 августа 1935 г., одобрившей инициативу НКВД о передаче спецартелей и всей инфраструктуры поселений в ведение гражданских структур: «Всеми этими мероприятиями имеется ввиду облегчить для трудпоселенцев переход к нормальной трудовой жизни, в связи с предполагаемым уже в 1936 году в соответствии с постановлением ЦИК СССР от 27.V-34 г. (С[обрание] Зак[онов] 1934 г. № 33, ст. 257) восстановлением в гражданских правах значительной части бывших кулаков-трудпоселенцев»5.
Атмосфера ожидания социальных перемен, возникшая в 1936 г. в связи с «всенародным обсуждением», а затем и принятием «сталинской» Конституции, позволяла предполагать и определенную либерализацию отношения в обществе и во власти к «перекованным» чекистами «бывшим кулакам». Надежды руководства НКВД на скорое освобождение от груза забот по спецартелям не оправдались (в окончательном тексте постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 января 1936 г. «О мероприятиях по организации и хозяйствен
151

ному укреплению колхозов и подъему сельского хозяйства северных районов Западно-Сибирского края» присутствовала формулировка о том, что директивные органы «считают несвоевременной в настоящий момент передачу обслуживания трудпоселенческого населения органам Наркомзема и предлагают сохранить существующий порядок»)6. Однако движение в данном направлении продолжалось, а на местах началась черновая работа по сближению спецартелей и колхозов — работая на принципиальное, но отложенное решение о переводе спецартелей на положение уставных сельхозартелей, местные органы власти совместно с чекистами пытались осуществлять их соединение там, где для этого были достаточно весомые условия. Все это укладывалось в процитированное выше предложение комиссии Д. 3. Лебедя о проведении мероприятий, чтобы «облегчить для трудпоселенцев переход к нормальной трудовой жизни».
Начальник ОТП УНКВД по Западно-Сибирскому краю И. И. Долгих, естественно, действуя с санкции своего руководства, начал локальный эксперимент по слиянию нескольких спецартелей с колхозами в Пихтовском районе, находившемся на стыке южных и северных районов края. Здесь попавшие в тяжелые экономические условия колхозы смогли существенно укрепиться благодаря вхождению в них спецартелей. Служебным расследованием, проведенным партийными и судебными органами в сентябре — октябре 1937 г., почти годичной давности история слияния двух колхозов с неуставными артелями представлялась как «враждебная колхозному строю». В информации, собранной инструктором крайкома Рут-бергом и представленной в докладной записке от 2 октября 1937 г., ход событий кратко излагался так:
«ДОЛГИХ был в сентябре 1936 г. в Пихтовке (был командирован по уборочной). Просил созвать узкий актив. На совещании были: секретарь РК т. Сумцев, предрика Голиков, нач. НКВД Евсеев и комендант Беликов. На этом совещании Беликов, приехавший из комендатуры с Долгих говорил о 2-х неуставных колхозах, которые хорошо работают и вносил предложение о слиянии с уставными колхозами как не способными освоить массивы (людей и инвентаря, тягла мало) <...>
В декабре 1936 г. Беликов приехал в Край по вопросу о передаче МТС от ОТП в земельные органы. До этого зашел к секретарю РК т. Сумцеву посоветоваться о слиянии артелей. Сумцев указал, что в уставе с/х артели есть параграф 7 п. б) о том, что кулаки, если в течение 3-х лет добровольно проработали могут быть приняты в артель, предложил посоветоваться в крае. Беликов затем сообщил, что говорил в НКВД в управлении труд-переселенцев с Долгих. На совещании при Крайзу с участием Фомина и Долгих, а от района — Беликов, решение принято 11 декабря 1936 года.
152

На декабрьский пленум Крайкома т. Сумцев приехал в Новосибирск. Затем был на курсах секретарей РК, без него провели собрание, вынесли решение о слиянии колхозов. Говорил, по его словам, о слиянии колхозов с Колотиловым [зав. с/х отделом крайкома. — С. К.]. Комиссия была выбрана для проведения практических вопросов и закончила работу к 7 января 1937 г. 7 января 1937 г. этот вопрос рассматривался на президиуме РИКа с участием 2-х председателей уставных колхозов "2-я Пятилетка" и "Красный колос" <...> Сам т. Сумцев не выяснял и не проверял настроений колхозников по поводу слияния. 2-й секретарь РК Замятин тоже не был в этих колхозах.
В результате слияния спецпереселенцы получили хорошие жилищные условия: оставили свои поселки и поселились — во "2-ю Пятилетку" из неуставной артели "Трудовик" — 49 семейств, в "Красный колос" из "Сибиряка" — 32 семьи. Расчистили 20 клм дорогу, которой соединили спецпоселенцев с основным населением района. <...>
После слияния выявились к.-р. настроения в обоих уставных колхозах, которые были слиты.
Несмотря на выступление т. Эйхе на ... пленуме Крайкома о том, что это слияние — на руку классовым врагам, т. Сумцев не выполнил прямой директивы Роберта Индриковича. Мало того, т. Сумцев оправдывает факт слияния в своей докладной записке от 11/IX-37 г.[,] пытаясь доказать по существу Бухаринскую к.-р. установку о врастании кулака в социализм: "Уставные колхозы остались в глубоком прорыве (а Райком ничего не сделал, чтобы их вывести из прорыва) и по существу были бесперспективны в развитии и даже создавалась угроза к их развалу".
А в колхозе "Красный колос" пред. РИКа Голиков доказывал колхозникам необходимость слияния с неуставными колхозами "для поднятия трудовой дисциплины в уставных колхозах и чтобы сделать колхозы большевистскими"»7.
Более подробно фактическая сторона событий изложена в записке краевого прокурора В. В. Баркова, направленной в крайком и крайисполком в 20-х числах сентября 1937 г. (датирована по содержанию документа). В ней отмечалось, что вопрос о законности слияния артелей «вскрылся» в процессе плановой проверки работниками прокуратуры постановлений Пихтовского РИК «с точки зрения соответствия их с законами советской власти». В качестве отправной точки действия указывалось совещание в КрайЗУ 11 декабря 1936 г., где помимо основного вопроса о передаче от ОТП в ведение земельных органов трех МТС решался вопрос о целесообразности вхождения двух спецартелей Пихтовского района, находившихся в зоне обслуживания одной из МТС, в соседние колхозы. В. В. Барков сознательно акцентировал внимание на том, что данное решение было «по сути враждебное колхозному строю», поскольку совещание проводилось «под председательством врага народа Фомина [зав. КрайЗУ,
153

арестованный летом 1937 г. — С. К.] с участием другого врага народа Рейхбаум [зав. планово-финансовым отделом КрайЗУ. — С. К.]». Далее в записке указывалась дальнейшая последовательность событий. 30 декабря 1936 г. в колхоз «2-я пятилетка» выехал с группой районных работников председатель РИК Голиков, «задачей которых, — указывал прокурор, — видимо было уговорить колхозников на слияние с кулаками»: «Голиков мотивировал необходимость слияния тем, что неуставная артель "Трудовик" <...> имеет хороший состав трудоспособных, досрочно выполнивших, надо разуметь, государственные планы, а в колхозе "2-я пятилетка" <...> как раз наоборот имеется много прекрасной земли, но состав людей и тягловая сила слабы», что слияние необходимо «для оздоровления и укрепления колхоза». «Такая точка зрения, — утверждал прокурор, — об укреплении колхозов путем соединения их с кулаками, не наша, а враждебная нам».
31 декабря 1936 г. та же группа посетила колхоз «Красный колос» с целью обсудить с колхозниками вопрос о слиянии со спецартелью «Сибиряк»:
«В колхозе "Красный колос" Голиков необходимость слияния мотивировал тем, что в колхозе надо «...использовать землю и поднять трудовую дисциплину, чтобы сделать колхозы большевистскими», а в неуставной артели, как он говорил, «люди трудолюбивые» и к ним «есть доверие».
Таким образом, и на сей раз Голиков высказывал контрреволюционную мысль, так как кулакам органы советской власти доверия никогда не оказывали[,] и партия никогда не мыслила сделать наши колхозы большевистскими руками кулаков. Вся эта контрреволюционная болтовня об укреплении трудовой дисциплины и большевизации колхозов кулацкими кадрами, видимо была поддержана и другими потерявшими всякую бдительность районными работниками».
В начале января 1937 г. в неуставных артелях были также проведены собрания по данному вопросу: «В кулацкой артели "Трудовик" дело со слиянием было изображено так, что будто-бы по этому вопросу уже состоялось решение Краевого исполнительного комитета и что трудпоселенцы сливаются с колхозниками за заслуги трудпоселенцев». 7 января состоялось то самое решение Пихтовского РИК о слиянии артелей, которое В. В. Барков квалифицировал как контрреволюционное: «Мы считаем, что руководство Пихтовского района, видимо, согласно с врагами народа Фоминым и Рейхбау-мом, и тем самым, встав на путь контрреволюционной бухаринской программы мирного врастания кулака в социализм, сделало это в прямую угоду кулацким элементам». Предложение крайпрокурора содержало два пункта:
154

«1. Немедленно очистить колхозы "Красный колос" и "2-я пятилетка" от кулацкого элемента, водворить кулаков в участковую комендатуру под охрану и контроль коменданта.
2. Расследовать это дело и привлечь виновных в слиянии кулацких артелей с уставными колхозами к судебной ответственности»8.
Очевидно, что обвинительный уклон записки В. В. Баркова диктовался конъюнктурой начавшегося «Большого Террора». Тем более значимой в контексте происходивших событий являлись аргументация и тональность объяснительной записки, подготовленной секретарем Пихтовского РК ВКП(б) Сумцевым и направленной в крайком партии 11 сентября 1937 г. В ней Сумцев, осознавая нависшую над ним опасность репрессии, излагал обстоятельства слияния артелей и свою роль в этом, исходя из экономической целесообразности, т. е. стремился придать событиям почти годовой давности политически нейтральный, по сути, «технический» характер. В изложении Сум-цева (впрочем, также не избежавшего соблазна политизировать обстановку, доказывая, что ему досталось сельское хозяйство района в виде колхозов на грани развала) иного выхода, кроме как слияние артелей, попросту не существовало:
«Колхозы "2-я пятилетка" и "Красный колос" Атузинского сельсовета еще до создания Пихтовского района были доведены до грани развала кулацкими и враждебными элементами и к моменту организации района в обоих колхозах было очень мало трудоспособных колхозников, совершенно была подорвана конская тягловая сила. По-существу, некому и не на чем было работать. Лето 1936 г. нам с большими трудностями пришлось в этих колхозах проводить весенне-посевную кампанию и в обоих колхозах из-за недостатка тягла, семян и рабочих рук, был недосев. Сеноуборку и хлебоуборку проводили еще с большими трудностями, с работой эти колхозы не справлялись, оба колхоза не выполнили плана сеноуборки, хлебоуборку затянули до поздней осени, план хлебосдачи и возврат ссуды не выполнили вследствие того, что убрать хлеб и отгрузить зерно не хватало людей и тягла. При наличии недосева и медленной уборки, сопровождавшейся потерями, хлеба на сдачу не хватило. Одновременно оба колхоза имели животноводческие фермы, которые обслуживать также было некому.
Со стороны райорганизаций принимался ряд мер по оказанию помощи этим колхозам рабочей силой и тяглом других колхозов (МТС у нас не было и эти колхозы не обслуживались). Однако при всем этом колхозы остались в глубоком прорыве и по-существу были бесперспективны к развитию и даже создавалась угроза их развалу.
После завершения летне-осенних кампаний колхозники неоднократно высказывали предложение о том, чтобы влить в их колхозы другие какие-либо колхозы, чтобы увеличить число рабочих рук и конское тяг
155

ло <...> В комендатуре нашего района имелось две артели "Трудовик" и "Сибиряк", в которых было много рабочих рук, было тягло, но они находились в такой местности, где совершенно не было условий вести хозяйство, эти артели работали хорошо, являлись передовыми по выполнению всех кампаний и многие из трудпереселенцев (кулаков) были досрочно восстановлены в правах».
Завершалась записка Сумцева не раскаянием, а фактическим утверждением правильности принятого тогда решения: «Эти колхозы сейчас значительно укреплены рабочей силой, тяглом. Обслуживаются МТС, которая в прошлом обслуживала неуставные артели, и была в ведении комендатуры. Сейчас МТС передана в ведение земельных органов»9.
Рассматривая обстоятельства «Пихтовского дела» (а именно так оно именовалось в переписке крайкома), нельзя не увидеть, что в нем воплотились, по сути, разнонаправленные тенденции, существовавшие в социально-экономической и политической обстановке кануна и периода «Большого Террора». Слияние артелей как типично организационно-производственная процедура начиналось и происходило в условиях ожидания социальных перемен, порожденных «конституционными иллюзиями» конца 1936 г. Ситуация в Пихтовском районе соотносилась с двумя комплексами решений, вытекавших из обсуждения будущего спецартелей: поэтапная передача производственной деятельности и социально-культурной инфраструктуры поселений в ведение гражданских органов и массовое восстановление в гражданских правах значительной части трудпоселенцев летом — осенью 1936 г. Инициатива слияния исходила от руководства комендатур, считавшего необходимым взаимоувязывать передачу техники (МТС) и «рабсилы» (спецартели). Пихтовское районное руководство в свою очередь исходило из экономической целесообразности слияния артелей: тем самым осуществлялось бы столь желаемое укрепление потенциала слабых колхозов. Из обзора документов, сделанных инструктором крайкома Рутбергом, следует, что секретарь райкома Сумцев, санкционируя слияние артелей на своем функциональном уровне, действовал в том правовом пространстве, которое позволял «Примерный устав сельскохозяйственной артели», утвержденный высшими партийно-государственными органами 17 февраля 1935 г. В разделе «О членстве» наряду с п. 7 («В артель не принимаются кулаки и все лица, лишенные избирательных прав») имелось весьма либеральное примечание:
«Изъятие из этого правила допускаются:
а) для детей лишенцев, которые в течение ряда лет занимаются общественно полезным трудом и добросовестно работают;
156

б) для тех бывших кулаков и членов их семейств, которые, будучи высланы за противосоветские и противоколхозные выступления, в местах новых поселений в течение трех лет своей честной работой и поддержкой мероприятий Советской власти показали, что они исправились»10.
«Пихтовское дело» не стало бы таковым, не изменись радикально обстановка в стране. Экономическая целесообразность, которой руководствовались обе стороны «бюрократического торга», оказалась принесенной в жертву политической конъюнктуре. Позже в расчет принималась уже не производственная рациональность (колхозы в их новом составе, по оценкам Сумцева, справлялись с планами), а «поиски и происки врагов народа».
В документах «дела» отложились протоколы заседаний колхозов и спецартелей, позволяющие в известной мере реконструировать социальные настроения низовой номенклатуры и колхозников в отношении трудпоселенцев. 30 декабря 1936 г. на общем собрании колхозников «2-й пятилетки» присутствовали 27 из 34 трудоспособных членов артели, выступили 9 чел., и все высказались в пользу слияния артелей. При этом никакой спешки в данном вопросе не предполагалось, учреждались комиссия «для точного выяснения имущества и ценностей» спецартели, а также «бригады в обеих артелях для ознакомления хозяйством той и другой». Примечательно, что обсуждался механизм погашения задолженности спецартели «Трудовик» государству (практически все артели, как уставные, так и неуставные, имели ссудные задолженности; в данном случае «Трудовик» при оценке своего имущества в 43 тыс. руб. был обременен задолженностью в 54 тыс. руб.). Обсуждение этих и других деталей слияния свидетельствовало о весьма конструктивном восприятии предстоявшего слияния рядовыми колхозниками11.
Через несколько дней состоялось общее собрание трудпоселенцев артели «Трудовик» с участием 62 членов артели и председателя колхоза «2-я пятилетка» Балабы. Открывая собрание, уполномоченный спецартели Коссихин отметил добровольность предстоявшего слияния и наличие на это санкции районных и краевых органов. Балаба сделал акцент на то, что трудпоселенцы вместо разработки «болот и кочек» получат возможность трудиться на «хороших массивах разработанных земель», «и если взяться за работу по[-]деловому, то действительно страстей никаких не будет». Трудпоселенцев интересовали в большей степени проблемы бытового устройства на новом месте (отремонтированные дома, устройство детей в новые школы, снабжение продуктами питания на время переезда и др.). Вопросы и ответы на них функционеров (районного агронома Амелина и упомянутого
157

выше Балабы) свидетельствовали о том, что последние оказались в достаточно сложном положении, когда вынужденно касались перспектив изменения статуса поселенцев. Амелин делал упор на то, что «вас не бросают лицом в грязь, а все же желают для Вас лучшего. Партия и правительство стараются сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными, поэтому стараются и переселить Вас на хорошие массивы как Вы заслуживаете этого», хотя тотчас добавил: «вы товарищи восстановлены без права выезда и Вы можете двигаться только по Пихтовскому району». Впрочем, Балаба поспешил несколько сгладить возникшее напряжение: «Нельзя сказать[,] что не будет выезда, он будет, но все же Север осваивать нужно и сделать так же как на Юге, и задаваться таким вопросом, где хочу, там и живу и работаю[,] пока еще этого нет <...>»12.
Весьма примечательным оказался ход общего собрания колхозников артели «Красный колос» 31 декабря 1936 г. с участием группы районных работников во главе с Голиковым. Собрание отличалось высокой явкой (43 из 49 трудоспособных колхозников). Говоря о необходимости слияния колхоза со спецартелью «Сибиряк», Голиков подчеркивал, что оно является «вполне целесообразным» и укрепит колхоз «организационно и экономически»: «Колхоз "Красный колос" имеет большой участок земли, а рабочей силы мало, у артели "Сибиряк" плохой участок земли, а потому вам нужно слиться, чтобы использовать полностью землю и поднять трудовую дисциплину, чтобы сделать колхоз большевистским. "Сибиряк" состоит из 35 дворов, лошадей 19 штук, коров 20 штук, трудоспособных 80 чел., люди трудолюбивые тоже[,] есть все доверие вам слиться».
Уполномоченный спецартели Зайцев подтвердил, что трудпосе-ленцы единогласно готовы перейти в колхоз, добавив: «Люди квалифицировались, все у нас есть и имеется дегте-курный завод, люди вечерами работают в мастерских». Некоторым диссонансом общему тону собрания прозвучало выступление начальника Пихтовского райотдела НКВД Евсеева, который предостерег трудпоселенцев от намерения использовать слияние с колхозом для выезда из комендатуры: «Нужно взяться работать как один, если будут у кого такие настроения [их] нужно разбить. Имеются разговоры, что имеется новая Сталинская Конституция, что люди свободны^] можно бежать куда попало <...>». Выступавшие рядовые колхозники воспользовались присутствием районного начальства, высказывали свои обиды и претензии состоянием колхозной действительности («рабочих людей мало, колхозники не имеют дня отдыха», «летом были потравы хлеба, на сегодняшний день имеется хлеб не молоченный» и др.). Из ска
158

занного вытекало, что колхоз действительно находился в кризисном состоянии, и приток в него трудового потенциала из успешно хозяйствовавшей спецартели всем сторонам тогда виделся очевидным выигрышем в районном масштабе13.
Зимой 1937 г. трудпоселенцы проложили через тайгу 20-километровую просеку, соединившую поселки Колыванской комендатуры с основным населением Пихтовского района. В течение весны Пихтовский райЗО провел необходимые землеустроительные работы, связанные со слиянием артелей. Однако последующие события «Большого Террора» свели на нет все предпринятые усилия по интегрированию спецартелей в колхозную систему в отдельно взятом Пихтовском районе, а осенью 1937 г. трудпоселенцы были водворены в ранее оставленные трудпоселки.
Между тем «Пихтовское дело» высветило весьма важный аспект сталинской действительности, который в 1937 г. оказался «благоразумно забытым»: почему в пределах одного административного района спецартели, объективно имевшие худшие условия для хозяйственной деятельности, сумели организовать последнюю достаточно рационально (в т. ч. наладить, помимо земледелия и животноводства, кустарные промыслы) в сравнении с колхозами, обладавшими достаточными ресурсами, но переживавшими очевидный глубокий кризис. Время для сравнительного анализа двух систем хозяйствования — колхозной и комендатурной — наступило на рубеже 1937— 1938 г., когда в решающую стадию вступила процедура передачи хозяйственной деятельности и инфраструктуры трудпоселений от ОТП УНКВД по Новосибирской области в ведение гражданских органов на территории Нарымского округа. При этом выявилось, что по ряду основных показателей (количеству и профилю артелей, числу хозяйств в них, соотношения коллективизированных и единоличных хозяйств) правовое население округа и «бывшие кулаки» занимали приблизительно равное положение в экономике данного субрегиона. Так, по данным на 1 января 1938 г. среди 794 сельхозартелей и промартелей округа было 448 уставных артелей (372 сельхозартели и 76 промысловых объединений), 346 спецартелей (296 сельскохозяйственных и 50 промысловых неуставных). В уставных артелях насчитывалось 15 290, а в спецартелях — 13 809 хозяйств. Вместе с тем статистика выявила примечательное соотношение: из 7,6 тыс. единоличных хозяйств в деревне, сохранившихся на тот момент в округе, на долю трудпоселенцев приходилось 2 879 таких хозяйств, т. е. значительно меньше, чем среди правового населения. Следовательно, уровень кооперирования трудоспособного населения в комендату
159

pax был выше соответствующего показателя среди коренных жителей Нарыма14.
Сохранившиеся в делопроизводстве краевых/областных органов списки артелей Нарымского округа на начало 1938 г. с указанием количества дворов, трудоспособных членов и рабочих лошадей дают возможность выявить определенные сходства и отличия в базовых параметрах колхозов и спецартелей того периода времени. Обращает на себя внимание символика, заложенная в названия артелей. Колхозы получали названия, главным образом связанные с революционной и советской символикой или с именами партийно-государственных деятелей примерно в равных пропорциях. Особое место занимали имена большевиков, входивших в первый ряд лидеров — вождей. В частности, в Колпашевском районе имелись колхозы имени Сталина, Кирова, Свердлова, Молотова, нередко хозяйства назывались именами героев Гражданской войны (Буденного, Ворошилова, Чапаева, Блюхера и др.). Один из колхозов носил недолго даже имя Ежова. Весьма стереотипным являлось использование прилагательного «красный»: «Красный Север», «Красный Октябрь», «Красный таежник» и т. д. В противовес этому ни одна из спецартелей не носила напрямую имя большевистских лидеров, здесь встречались изредка имена героев «второго ряда», да и то в трансформированном виде («Стахановка»), хотя один из поселков (но не артель!) в Васюганской комендатуре назывался «Сталинка». Немалая часть спецартелей именовалась так же, как и спецпоселки — по природно-климатическим особенностям («Проточная», «Белоярская», «Луговская», «Клюквин-ская», «Ягодная» и др.). Ряд названий спецартелей отражал территориальную или этническую связь с местом проживания до высылки: «Ангара», «Забайкалец», «Северная Украина», «Украина». Немалая часть спецартелей получала названия, в которых отражалась символика «перековки» или указывалась цель движения: «Освоим Север», «Новый путь», «Путь Ильича», «Новая жизнь», «Рассвет», «Ново-строй», «Ударник», «Новый труд», «Восход», «Расцвет Нарыма», «Труженик тайги», «Победитель Севера», «Верный путь», «Правильный путь», «Ударный труд», «Вперед», «Честный труженик», «Победа тайги» и др. Другие артели незатейливо именовались в честь праздничных дней («1-е Мая», «8-е Марта», «7-е Ноября», «16 лет Октября», «17-я годовщина Октября», «18-я годовщина Октября» и др.). Столь же просто назывались рыболовецкие артели: «Ерш», «Щука», «Красный осетр». Несколько особняком стояли такие названия артелей, как «Веселый труд», «Муравейник», «Пчелка», «Свой труд», «Клюквинская победа», «Боевик», «Культура Севера» (располага
ли

лась в пос. Калининск). При этом максимальные размеры колхозов и спецартелей имели далеко не сравнимые характеристики. В частности, в Колпашевском районе насчитывалось четыре крупных колхоза с числом 100 трудоспособных и более (макс. 132 чел.). В этом же районе имелось восемь спецартелей с числом более 100 трудоспособных членов, в т. ч. две артели (278 и 220 чел. соответственно). Аналогичная ситуация наблюдалась и в соседних Парабельском и Каргасокском районах, где доля крупных спецартелей вдвое превосходила долю крупных колхозов. В то же время обеспеченность крупных и средних колхозов рабочими лошадьми оказывалась выше, чем в спецартелях. Так, в колхозах количество дворов и поголовья лошадей были приблизительно равны, а в некоторых случаях лошадей было вдвое больше, чем дворов в колхозе. Для спецартелей, напротив, типичной оказывалась ситуация, когда дворов в артели было вдвое больше, чем рабочих лошадей15. В целом же на почти 18 тыс. хозяйств трудпоселенцев Нарымского округа в конце 1937 г. приходилось около 12 тыс. лошадей (в т. ч. 8,1 тыс. рабочих), 13,9 тыс. коров16.
3.6. Спецпоселки глазами партийной номенклатуры (1938 г.)
1937-1938 гг., вошедшие в отечественную коллективную память как годы «Большого Террора», для комендатурного производственного комплекса и составлявших его трудовой потенциал репрессированных крестьян стали весьма сложным периодом реформирования. Реформирования назревшего и осознанного «наверху» как движения в сторону поэтапного интегрирования режимной экономики в плановую и централизованную «социалистическую» экономику с переходом на общие организационно-хозяйственные принципы, с сохранением на неопределенное время режимных установлений (комендатурного учета и контроля над населением спецпоселков). Как уже отмечалось выше, экономические условия не служили препятствием для предполагаемой интеграции. Препятствием выступали внеэкономические установки и стереотипы, среди которых центральное место занимали политические воззрения: на спецпереселенцев смотрели как на потенциальную «пятую колонну» в случае экстремальных ситуаций. И если 1936-й год стал для ссыльных крестьян периодом массовых восстановлений в гражданских правах и надежд на изменение дискриминационного социального статуса, то 1937-й был отмечен диаметрально противоположной тенденцией — усилением государственного террора, одним из целевых объектов которого оказывалось взрослое население спец(труд)поселков.
161

В частности, одним из первых подготовленных руководством НКВД шагов для проведения массовых операций 1937 г. стало обоснование санкций на аресты «участников» «кадетско-монархической и эсеровской организации», якобы вскрытой на территории Западной Сибири. 17 июня 1937 г. начальник УНКВД по Запсибкраю С. Н. Миронов направил в адрес руководства НКВД СССР и краевого партийного руководства справку, в которой давал «сведения» об этой «организации»:
«Базой для формирования повстанческих кадров <...> являлись кулаки — спецпереселенцы, размещенные в Нарымском округе и городах Кузбасса. Командные кадры для руководства повстанческими формированиями вербовались из числа белого офицерства.
Если учесть, что на территории Нарымского округа и Кузбасса расселено 208.400 чел. высланного кулачества и находится в административной ссылке 5.350 чел. бывших белых офицеров, активных бандитов и карателей, станет ясным[,] на какой широкой базе была построена повстанческая работа»1.
Данная информация послужила основой для принятия Политбюро ЦК ВКП(б) 28 июня 1937 г. постановления «О вскрытой в Западной Сибири контрреволюционной повстанческой организации среди высланных кулаков», санкционировавшего создание региональной «тройки» для проведения массовых арестов2. Аресты в спецпоселках начались еще при Р. И. Эйхе, входившем в состав «тройки», и продолжились при сменившем его на посту секретаря теперь уже вновь созданной Новосибирской области И. И. Алексеева. Он проявил себя ярым проводником репрессивной политики Центра, для которого наличие в регионе системы лагерей и поселений продолжало служить обоснованием проведения особо жестких репрессивных действий. Массовые аресты распространились затем на все слои и группы номенклатуры, в т. ч. чекистские, что стало основанием для «выявления вредительства и ликвидации его последствий» в самых разных областях экономики, включая аграрный сектор. Поскольку ранее, 17 января 1936 г., по инициативе регионального руководства было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по организации и хозяйственному укреплению колхозов и подъему сельского хозяйства северных районов Западно-Сибирского края», в успешной реализации которого значительная роль отводилась помимо колхозов «трудпоселенческому сектору» (предстояло к 1940 г. удвоить посевные площади под сельскохозяйственные культуры), новый лидер должен был нести ответственность за выполнение этой директивы. Летом 1938 г. истекала половина отведенного постановлением срока
162

для «аграрного рывка» Нарымского округа, что и послужило причиной инспекционной поездки И. И. Алексеева в северные районы. В ходе поездки секретарь обкома, так же, как и ранее М. Е. Портнянский, был удивлен уровнем хозяйственной деятельности ряда спецартелей, но сделал из этого совершенно другие выводы, фактически дав санкцию на максимальное усиление государственного давления на эти артели. Ниже с некоторыми сокращениями приведено обсуждение данного вопроса в узком номенклатурном совещании:
Из стенограммы совещания секретаря Новосибирского обкома ВКП(б) И. И. Алексеева с партийно-советскими работниками о хозяйственном состоянии артелей Нарымского округа*
23 июля 1938 г.
Тов. АЛЕКСЕЕВ**3 — [...] хотелось бы заслушать мнение товарищей по поводу неуставных артелей. Тов. Новиков поднял несколько вопросов, что у нас очень тяжелое положение в связи с внесением поправок в отношении руководства этими неуставными артелями, в связи с сокращением штата, что там дела хозяйственные очень пошатнулись и кое где имеются факты выхода из этих неуставных артелей, тяга в уставные артели, никто этим делом как следует не занимается.
Я был в другой артели, я хочу свое впечатление сказать о другой артели. Мы были в неуставной артели, где насчитывается большое количество хозяйств, примерно около 100 хозяйств. Эта неуставная артель имеет неплохое хозяйство, в частности молочно-товарную ферму, имеющую около 240 голов рогатого скота, кроме того эта артель имеет свиноферму, овцеферму и конеферму, тоже с хорошими лошадьми, эта артель имеет прекрасную мельницу, хорошо оборудованную, эта артель имеет прекрасную зерносушилку, прекрасные выстроенные амбары, хорошую маслобойку, эта артель имеет прекрасную выстроенную школу, клуб, ясли и т. д. На трудодень они в прошло году получили 5,5 или 6,5 килограмм хлеба, 1 руб. 01 коп. деньгами, 6 грамм шерсти, меду и мяса энное количество. Окружающие уставные артели, вот в частности «15 лет октября», они получили 3 килограмма на трудодень и больше ничего. Эти уставные артели находятся в полной зависимости от неуставных артелей и благодаря того, что там имеется мельница, маслобойка, молотилки. Кроме того там имеется Чежемтовская МТС, это наша МТС, она обслуживает неуставные артели и уставные артели, но в первую очередь и преимущественно она обслуживает неуставные артели. Почему? Потому, что неуставные
* Опущены данные о простейших кооперативных объединениях коренного населения округа.
**а Здесь и далее подчеркнуто в документе.
163

артели самый исправный плательщик и очень во многом наши МТС зависят от неуставных артелей. Вот им надо было касторового масла, где ?*6 в неуставной артели. У них неплохая кузнечная мастерская, а что касается расчетов, то там сейчас же. У меня складывается впечатление, хорошо, что [есть] такие артели, но нам надо сделать все для того, чтобы государство больше извлекало из этих артелей пользу. Помимо этих ферм в неуставной артели, они имеют каждый корову, теленка, поросят, овец, живут не плохо. Но тут складывается впечатление, что **внекоторые члены колхозаг идут из уставной артели в неуставную артель, тут уже дело политики, тут имеется извращение. Первое, что МТС допускают преимущество в обслуживании неуставных артелей за счет ухудшения обслуживания наших уставных артелей.
Я искал недостатков в этих неуставных артелях, трудно очень найти, у них и организация и выход на работу прекрасный, а наши уставные артели, конечно этому способствовали вредители, чтобы наши уставные артели влачили свое жалкое существование.
Возник вопрос, ни за счет ли государства эти неуставные артели имеют такое преимущество, да на все эти постройки им отпускались средства по линии наших политических органов, но на вопрос сколько вы должны государству? Они заявили, что в прошлом году уплатили 70 с лишним тысяч рублей, осталось 9 тысяч, уплотим и мы в расчете с государством. Значит и маслобойка и мельница, все это принадлежит артели. Действительно ли они рас[с]читались с тем, что вложено с начала? На этот вопрос ответа получить нам не удалось на месте и наше отношение и руководство конечно было неправильное. Если бы мы пошли на ущемление этих артелей, в наших интересах сделать все для того, чтобы больше получить государству хлеба из этих артелей, но все вы понимаете, что эти артели находятся в преимущественном положении, правильно ли это с точки зрения политической? Об этом надо здесь сказать. К нашему сожалению с этой обстановкой смирились, что эта рядом уставная артель «15 лет октября», где есть парторг Обкома партии, так у него такое настроение, что никакой Америки нет, что неуставная артель живет и получает в два раза больше чем уставная артель, это у него не вызывает тревоги.
В связи с этим я ставлю другой вопрос, вредители в нашей области сорвали постановление ЦК партии об освоении Севера. Мы должны были в 1940 году раскор[ч]евать 400 тысяч гектар за счет Севера, мы же рас-кор[ч]евали 55 тысяч гектар. Я этот вопрос ставлю в связи с тем, что надо посмотреть нет ли такого положения, что и план раскорчевки шел ни за счет неуставных артелей, ни за счет при[о]бщения некоторых, так называемых промысловых артелей, ни за счет втягивания их в сельское хозяйство, а за счет главным образом раскорчевки колхозов, тогда станет ясным почему в тяжелом положении оказались наши колхозы, тогда станет по
* 6 Так в документе.
* * в_г Вписано в документ от руки над строкой взамен напечатанного наши уставные артели.
164

нятным, что это явное извращение, как в этом деле шло на[п]равление, но факт остается фактом, что нам надо сейчас решить вопрос, что мы можем сделать в 1939 году и поставить в открытую перед Центральным Комитетом партии, что это постановление не будет выполнено в таком[-]то проценте, а может быть мы посмотрим и нужно будет поставить вопрос об отпуске дополнительных корчевальных машин и может быть мы сможем в 1939 году этот вопрос выполнить. Вот цель нашего совещания.
Тов. СИНИ11ИН: [...] в каком положении находятся неуставные артели. В Нарыме там не только стирали грань между уставной и неуставной артелью, а даже ставили неуставные артели в преимущественное положение. Взять такой факт, как наличие средства производства. Если в уставной артели в среднем на колхоз средства производства составляют 20 тыс., то в неуставной 32 тыс.
Теперь если взять такой вопрос, как задолженность по ссудам. Неуставные артели должны государству 11 миллионов рублей, а уставные меньше миллиона должны. Все это говорит о том, что неуставные артели ставились в преимущественное положение, это ослабляло трудовую дисциплину в уставных артелях. Имелись факты, когда в ряде уставных артелей имелись выхода. Вот в Александровском районе была попытка перейти в артель неуставную.
Если взять вопрос, как выдача на трудодень. То положение, в котором были неуставные артели[,] приводило к тому, что по ряду районов в неуставных артелях выдавали на трудодень болыпе[,] чем в уставных артелях. Вот[,] например[,] в Кривошеинском районе, там в неуставных артелях на трудодень получили по 2,6*я килограмма, а в уставных 1,8**е килограмма. Такое же положение имеется по Парабельскому и Чаин-скому районам. Для того, чтобы разрешить задачи, которые поставлены Центральным комитетом по Северным районам и в частности по Нары-му, надо быстрее ликвидировать эти последствия вражеской работы.
[...]
Тов. НОВИКОВ — Основной вопрос, который поставил здесь Иван Иванович, это вопрос о том, как выполнялось решение ЦК и СНК об освоении Севера и не только с 1936 года, тов. Синицин начал с 1936 года. Вопрос здесь основной и главный, о том каким образом <использова-лось?> кулачество, высланное в Западную Сибирь на освоение Севера. Что собственно имелось ввиду, имелось ввиду это выселение кулачества направить в Северные районы для освоения сель[с]кого хозяйства. В 1936 году уже определялось количество земли, подлежащей раскорчевке, освоению засева пшеницы и прочее. Надо прямо сказать, что это не выполнялось, не выполнялось и вот почему. Немалая часть спецпереселенцев была снята с Нарыма Крайкомом партии и брошена в районы Кузбасса. Вот сейчас этот вопрос требуется обсудить, чем это вызывалось. Вызывалось ли это тем, что наши города Кузбасса, жемчужины Западной Сиби
*д Исправлено от руки взамен напечатанного 6,2. *е Исправлено от руки взамен напечатанного 1,9.
165

ри нуждались в кулачестве, очевидно нет. События последнего времени показывают, что если они там занимались, то занимались повстанческой организацией. Это очень правильно и надо сказать, около половины этого контингента были переброшены по постановлению Крайкома в города Кузбасса. Значит[,] о выполнении постановления ЦК и СНК очень мало думали и поэтому это важнейшее постановление ЦК партии и СНК осталось невыполненным.
Конечно не без участия вражеского руководства и Крайкома и Крайисполкома мы имеем такое положение, когда спецпереселенческий контингент оказался несравненно в лучшем положении, чем колхозы Нарыма. Почему эта задолженность? Разве ее нельзя взыскать, или у нас эти артели уставные маломощные, ничего подобного не взыскана потому, что этим делом не занимаются. Поэтому мне кажется совершенно правильно поставлен вопрос Иван Ивановичем — поставить этот вопрос перед Центральным комитетом партии, для того, чтобы водворить спецпереселенцев на свое место, т. е. там[,] где они должны быть.
Следующий вопрос, это вопрос о руководстве. Тогда когда это дело было сосредоточено в Отделе трудовых поселений НКВД, этим вопросом занимались и сельским хозяйством и промысловыми артелями. Были в этом управлении соответствующие отделы и Культпросветотдел работой занимался. Сейчас ОблЗО этим делом не занимается. Политическое руководство по сравнению с прошлым исключительно ослабло.
О зажиточности этих, так называемых членов неуставных артелей. Мы имеем данные по другой линии, что они имеют не мало денег и по линии сберегательных касс. Товарищи из отдела трудовых поселений обращаются ко мне и мы говорили, как сейчас готовятся к уборочной? Никак не готовятся. Райземотделы считают, что там есть коменданты. Таким образом ОблЗО и земельные органы на местах этими вопросами не занимаются.
Вот такой вопрос, как массово-политическая работа. В свое время до передачи, массово-политическая работа проводилась Отделом трудовых поселений, сейчас эта работа совершенно никем не ведется. Это же мы имеем, между прочим и по промышленным комендатурам. Там профсоюзы этим делом не занимаются. Остался один комендант, на которого к тому же приказом НКВД возложены иные задачи. Комендатура этим делом не занимается.
На школы по линии народного образования были израсходованы громаднейшие средства и школы в комендатурах Нарыма, они несравненно лучше[,] чем все другие школы Отдела народного образования. Но что сейчас получается? Сейчас ряд школ не готовы к учебному сезону, они требуют ремонта, ОблОНО палец о палец не ударяет по этому поводу.
О промкооперации, я помню, когда передавали в конце года, так Промкооперация показала свое лицо, т. е. получить побольше, взять с отдела трудовых поселений все, что можно, а как только приняли, так дело пошло на убыль. В частности такой пример, пихтовое масло, надо сказать, что пихтовое масло имеет оборонное значение. Когда руководство про
166

мартелей находилось в Отделе трудовых пос[е]лений, эта выработка пихтового масла поднималась, а Лесхимпромсоюз этим делом не занимается. Мы имели массу случаев невыплаты зарплаты трудпоселенцам, задержка готовой продукции на местах и т. д. Лесхимпромсоюз надо призвать к порядку по советской линии.
Все эти факты свидетельствуют о том, что и Облисполком этим делом до сих пор не занялся вплотную. Мне известно и мы последнее время двойной тягой начали нажимать на отделы Облисполкома для того, чтобы Облисполком занимался этим вопросом.
И последнее, вражескую работу надо самым решительным образом ликвидировать, начиная с того, чтобы выполнить во что бы то ни стало постановление ЦК и СНК о раскорчевке. Для этого надо решить вопрос о выдворении спецпереселенцев с промышленных районов и организовать руководство этими неуставными артелями, так как оно осуществлялось в то время, когда они находились в Отделе трудовых поселений.
Тов. ИВАНОВ — Вопрос в отношении, как распределялось и шло выполнение плана раскор[ч]евки между артелями уставными и неуставными. Земорганы раскорчевку стали планировать с 1938 года, так что сравнительные данные, как распределялся план раскорчевки и как он выполнялся сейчас трудно сказать. Но если брать 1938 год, что уставным артелям давали больший план, чем неуставным — этого не было. Если посмотреть, как шла раскорчевка ряд лет в Нарыме, надо сказать, что раскорчевкой занимались южные районы, что техническая база сосредоточена в этих районах и планирование главным образом было напр[а]влено в эти районы и в результате этого мы имеем такое положение по Нарыму, что если южные районы достаточно насыщены посевными площадями, то продвижение посевов в Нарым замедлялось. Сейчас задача заключается в том, чтобы эту раскорчевку продвинуть в северные районы. Для этого нужно, чтобы МТС продвигать в такие районы, как Колпашевский, Парабельский, Каргасокский. Такая возможность имеется. Надо создать техническую базу для этого. Нам надо идти со своих земель в северные районы.
[...]
Теперь в отношении руководства неуставными артелями. Неуставные артели располагаются в известной отдаленности от районных центров. Там были комендатуры, там были штаты, когда передали и передали тоже неправильно, когда передавали неуставные артели ставили задачу, что мы вам передаем сельскохозяйственную деятельность — это агрономы, зоотехники. Вот лошадь была закреплена за агрономом, так агронома передали, а лошадь не передали. Материальной базы не осталось. И в результате того, что райЗо приняли такую деятельность, те агрономы, которые были, они их посадили к себе в райЗО, а на участках у них ничего не осталось. Необходимо ставить вопрос о том, чтобы нам определенные участки создавать[...]
Тов. МЕНЬЩИКОИ — Нас, как банковских работников, когда мы приняли ссуду от комендатуры, нас интересовало прежде всего, что пред
167

ставляли из себя эти неуставные артели. Но имея директивы центра что комендатура передает обязательства и устанавливает срок, таким образом 1 -го июля — первый срок на 8 миллионов и на 4 миллиона 1 -го декабря и в 1939 году все остальные 7 миллионов. Таким образом перед нами стал вопрос о платежеспособности этих неуставных артелей. Принимая задолженность в сумме 13,5 миллионов рублей государственных средств, ясно, что стал вопрос о платежеспособности этих артелей. От Отдела трудовых поселений мы этих материалов не получили. Мы не знали, что представляет из себя Нарым, что представляют из себя неуставные артели. Когда мы получили такие материалы, мы сразу послали людей в Нарым, которые сейчас нам дали абсолютный материал об экономике этих артелей и мы имеем такое положение, что многие артели с нами в нынешнем году не рас[с]читаются. Есть такие артели, которые против своей доходности получили ссуду в ОТП на 150-300 % больше чем они имеют доходности.
Выступивший товарищ с обвинением, что банк не занимается сбором ссуд, это я отрицаю. Когда мы вас просили, помогите нам. Мы специально выехали в Нарым, побывали в колхозах и сейчас мы имеем картину, что из себя представляет каждая артель.
Меня интересует вот такое положение, что делать с теми артелями, которые в нынешнем году не смогут с нами рас[с]читаться. Этот вопрос мы поставили и перед своим управлением банками, ответа пока мы еще не получили. В Окружкоме поставили вопрос о том, чтобы исполнительный комитет оказал нам помощь, где было вынесено решение исполнительного комитета и записано, что в каждую артель создать комиссию, проверить еще раз каждую артель и еще помочь изыскать им доходность и таким образом приступить к взысканию.
Когда получили постановление партии и правительства от 19 апреля, здесь тоже получилось шарахание райЗО. Стали планировать артелям неделимые фонды и в приходо-расходных сметах оказалось отчисление 10 % и сразу поставили вопрос, чтобы артели узаконить и мы вам больше платить 10 % не будем. Мы это решение опротестовали и с нами в Нары-ме согласились, отменили это планирование и вынесли совершенно другое решение — изыскать все возможности в этих неуставных артелях для погашения ссуд. Вот то, что можно было сделать с нашей стороны. Отсюда мы ставим перед руководством ОблЗО, как дальше ОблЗО будет руководить этими неуставными артелями в сельском хозяйстве, направление этих неуставных артелей, чтобы в дальнейшем получить с них все остальные платежи, которые дало им государство (там по Сельхозотделу задолженность 42 миллиона рублей, по подоходному налогу 8 млн, по страхованию 11 млн[)]. Сейчас то, что они должны государству, то, что не взыскивается с них, это есть прямое льготирование.
Мы вынесли решение, чтобы создать комиссию из райЗО, райФО, из Сельхозбанка и выяснить платежеспособность этих колхозов всем организациям.
Меня интересует такой вопрос, мы столкнулись в Нарыме с таким фактом по уставным артелям, что направление кредитов, которые отпус
168

кает государство[,] шло неправильно, что выдавая кредиты этим уставным артелям, никто их не проверял, а отсюда мы установили, как факт, что в большинстве колхозов использование ссуд шло не по прямому назначению. В неуставных артелях, там шло по линии ОТП, там шло на обзаведение хозяйством, на строительство. Вот эти ссуды выдавались, мы имеем полную расшифровку, сколько и какому конти[н]генту было выдано. По капиталовложениям у них большая часть была направлена и процентов около 10 на.........................*у мероприятия и обувь.
Сейчас по[-]моему задача состоит в том, чтобы укреплять наши сельскохозяйственные артели, которые имеются там с таким расчетом, чтобы в нынешнем году, те кредиты которые выдаются, а кредиты нынче в На-рым направлены в большей сумме, чтобы эти кредиты были использованы по прямому назначению. На освоение крайнего Севера отпущено 300 тысяч рублей, по животноводству около 280 тысяч рублей.
(ВОПРОС: Скажите, кто может сказать действительную задолженность государству, с чего она слагается, с какого периода по неуставным артелям?)
По неуставным артелям государственная задолженность слагается с начала их поселения — с 1930 года.
(ВОПРОС: Учет всех абсолютных ссуд?)
Сейчас 13,5 миллионов рублей всех абсолютных ссуд и по линии Сельхозбанка и по линии ОТП.
Тов. ПРУТОВЫХ — [...] Следующий вопрос об организационно-хозяйственном укреплении неуставных артелей. Здесь тов. Иванов останавливался на ряде мероприятий, я хочу внести ряд добавлений. Вопрос о проведении воспитательной работы с членами неуставных артелей. Уполномоченные выделенные такие, которые ведут формальную работу, ведут не нашу работу, а там есть молодежь 18-16 лет и с этой молодежью ни[ка]кой работы не проводится. Уполномоченные должны назначаться в советском порядке, уполномоченные должны подбираться и утверждаться райисполкомами.
Вопрос о разукрупнении района, об административном центре должен быть сейчас поставлен и в связи с усилением аппарата. В данном случае нужно Колпашевский район разделит[ь] на два района, Парабель-ский разделить на два района.
Еще один вопрос в связи с организацией МТС, обслуживания этих неуставных артелей. Мне кажется для усиления политического руководства, для воспитания молодежи, здесь нужно в нарымских МТС восстановить политотделы. Это даст усиление политической работы и в уставных артелях.
Тов. АЛЕКСЕЕВ. — Надо продумать вопрос о правильной эксплоа-тации механизмов, которые они приобрели. Вот мельницу построили, хороший локомобиль поставили, конечно она в состоянии обслужить не только эту артель, а и все окружающие колхозы, на каких условиях окружающие колхозы эксплоатируют? Они могут эксплоатировать
*у Пропущено в документе.
169

мельницу в пределах потребности для артели, а остальное время на государственные нужды и могут например обслуживать 2 часа, а 6 часов в интересах эксплоатации и средства, которые получают вкладывать в эти артели, это пожалуй неправильно, потому, что эту мельницу им построило государство.
Я думаю еще один вопрос, мы должны действительно взять ответственность на себя и разгрузить наши комендатуры. Школы передали Отделу народного образования, но отдел народного образования этими школами не занимается. Надо этот вопрос разрешить и на бюро и на президиуме облисполкома, заставить заниматься этим делом. Надо взять руководство школой, руководство больницей. Надо взять руководство, потому, что до сих пор формально передано, не по существу. Надо назначить комиссию, проверить, как руководит ОблЗО, Облздравотдел, Отдел народного образования, как руководят принятыми артелями.
Надо будет поручить т. т. Шарапову, Романову, Громову, Прутовых, Меньшикову и представителю от НКВД проработать все эти вопросы с тем, чтобы поставить этот вопрос на президиуме Облисполкома и на бюро Обкома партии.
Поручить этой же комиссии подобрать бригаду и послать на места в порядке проверки, как руководят наши советские органы школами, учреждениями здравоохранения, земельные органы, финансовые органы. Сейчас можно поставить на бюро некоторые вопросы, в частности о порядке утверждения.
Поставить вопрос перед Центральным комитетом партии, так как до сих пор не получено ответа и внести ясность в вопросе отчислений от доходов этих артелей.
Поставить сейчас вопрос насчет промысловых артелей простейших форм и перевести их на примере 2-3 артелей, послать отсюда представителя, переключить на уставную артель смешанной формы. Это можно сейчас подготовить, этой комиссии проект.
С точки зрения руководства, укрепления руководства этими артелями и взаимоотношения их с МТС, выяснить куда идут средства от эксплоатации предприятий, которые построены. Все эти вопросы надо на месте уточнить. Послать 2-3 бригады, а потом вернуться к этому вопросу. Повторяю, независимо от этого можно целый ряд вопросов поставить перед Центральным комитетом партии.
Отдельный и самостоятельный вопрос — это освоение Севера. Этот вопрос нам прийдется поставить на бюро.
Необходимо создать тройку, которая бы проверила все наши рессурсы, массивы, подлежащие раскорчевке. Вот взимание попенной платы, существующие законы и практика, ежели действительно взимают с колхозов попенную плату, это препятствие в выполнении решения ЦК партии.
Наличие машин, что мы имеем. Составить план, что мы можем раскорчевать осенью. Что мы можем раскорчевать осенью 1938 года, весной 1939 года и весь 1939 год.
При напряжении известном и при ударении не только на колхозы уставные, но и на неуставные и промартели, все эти рессурсы рас[с]читать, если
170

мы в состоянии в 1939 году полностью выполнить решение партии и правительства об освоении Севера, при оказании нам помощи, которая должна выразиться в таком[-]то количестве корчевальных машин, мы в состоянии в 1939 году выполнить столько[-]то.
Надо проверить сколько спецпереселенцев подлежит использованию на освоение Севера.
Я считаю, что Облисполком не совсем себе представляет сложность и трудность управления в Нарыме, потому, что у них 50 на 50 получается. 50 % населения коренного и 50 % переселенцев. Это большая сложность в отношении управления для самих сельсоветов потому, что совершенно формы другие. С одной стороны они имеют право выбирать и быть избранными, а избирать их не надо. Этим вопросом надо специально Облисполкому заняться»3.
Ниже публикуется с некоторыми сокращениями ответ на директивное указание руководителя региона подчиненных ему функционеров, ответ с очевидным антиспецпереселенческим уклоном.
Из докладной записки бригады Новосибирского обкома ВКП(б) секретарю обкома И. И. Алексееву «Об организационно-хозяйственном укреплении колхозов Нарымского округа»*
15 сентября 1938 г.
[...] Из коренного населения в округе организовано 365 с/х артелей, 28 промартелей и 56 простейших производственных объединений.**3
На 1 /VIII-1938 г. колхозам округа вручено 276 государственных актов на вечное пользование землей и 34 госакта подготовлены. Из 310 изготовленных госактов составлено вредительски 63 акта, замена их обойдется, помимо уже затраченных средств колхозами, еше дополнительно 50-60 тыс. рублей.
[...] Землеустройство в колхозах Нарымского округа было проведено вредительски и требует тщательного просмотра и исправления. Государственные акты выдавались колхозам без учета дальнейшего землеустройства в колхозах, поэтому часть государственных актов потребует огромных переделок, т. к. ни в одном кол. округе не проведено внутри-колхозное землеустройство. Землеустроительные работы в колхозах округа необходимо провести в ближайшие 1-2 года, без чего трудно будет проводить организационно-хозяйственное укрепление колхозов. Это потребует затрат около 2,5 миллионов рублей, часть которых необходимо принять за счет госбюджета, кроме этого нужно усилить специалистами подотдел Землеустройства ОкрЗО.
* Опущены данные о сельскохозяйственной деятельности колхозов, не содержавшие сравнения с неуставными артелями. **а Здесь и далее подчеркнуто в документе.
171

Совершенно другую картину представляют собой землепользования неуставных спецпереселенческих артелей округа. Всех неуставных артелей в округе имеется 294 и 43 неуставных промартели. Вселение кулачества на трудоустройство в северные районы округа шло на редко залесенных землях или массивах гари, на высокоплодородные почвы, так называемые «таежный чернозем». (В Парабельском районе Пудин-ская комендатура — 48 артелей, Бакчарский р-н, Галкинская и Парбик-ская — 36 артелей, Чаинский район, Тоинская комендатура — 42 артели). В КОЛПАШЕВСКОМ и БАКЧАРСКОМ районах спецпереселенческие артели были организованы на территории бывших совхозов ОТП. Все это создало благоприятные условия для быстрого освоения площадей. получение высоких урожаев в спецпереселенческих артелях, при огромных затратах государства путем выдачи безвозмездных ссуд на землеустройство спецпереселенцев. Землеустройство по этим артелям проходило с 1932 г. по 1937 год. За эти годы на землеустройство артелей затрачено бюджетных средств государства около одного миллиона рублей, артели не несли расходов по их землеустройству.
Во всех спецпереселенческих артелях общие грани землепользования установлены. В 108 артелях проведено внутриартельное землеустройство, с полной инструментальной съемкой и разбивкой полей на севообороты, что обеспечило переход 25 артелей на севооборот и поставило спецпереселенческие артели в лучшие условия землепользования, чем колхозы коренного сектора округа.
РАСКОРЧЕВКА
Враги народа из года в год приводили колхозы коренного населения Нарымского округа к невыполнению планов раскорчевки и освоения новых земель. Так, в 1935 году было раскорчевано по колхозам округа 3 681 га. в 1936 году — 8 450 га и в 1937 году — 6 640 га. Всего за три года колхозами округа раскорчевано — 22.660 га, или 50 % плана. План раскорчевки был установлен 45.373 га.
Последствия этого вредительства не ликвидированы и в 1938 году. По плану колхозам и артелям было намечено раскорчевать 15.010 га, раскорчевано — 9.624 га, или 64,1 %.
Невыполнение плана раскорчевки является следствием отсутствия подготовительных работ в зимний период (отвод участков, вырубка леса и удаление его с площади раскорчевка), отсутствия руководства и определения массивов раскорчевки в каждом отдельном колхозе, отсутствия кадров корчевалыциков, а в связи с этим колоссальная порча машин (обрыв троса, срыв зубцов барабана и пр.) и плохое их использование, в силу чего нагрузка на корчевальную машину оказалась далеко недостаточной. Например, в ЧЕЖЕМТОВСКОЙ МТС, при наличии 5-ти корчевальных машин при плане раскорчевки в 200 га — на 25/VIII-1938 г. раскорчевано только 64 га.
ОКРЗО и РАЙЗО, давая планы раскорчевки земель, совершенно не руководили определением мест раскорчевки, в силу чего колхозы производят раскорчевку не сплошными массивами, а идут по линии наимень
172

шего сопротивления и раскорчевывают участки в 0,5 га, 0,25 га и т. д., в результате чего пахотные поля оказались мелкими и распыленными на большой территории, что мешает переходу на правильный севооборот и внедрению механизации полеводства.
В результате такого «руководства» корчевальными работами со стороны земельных органов нарушены основные правила по оставлению лесозащитных зон (Бакчарский, Кривошеинский р-ны).
Отпущенные колхозам государством кредиты на раскорчевку земель не были полностью использованы.
По данным С/Х БАНКА[,] в 1937 г. по кредитам Крайнего Севера отпущено ПАРАБЕЛЬСКОМУ району 2.000 рублей, использовано — 594 руб., КАРГАСОКСКОМУ району — 3.000 рублей, использовано -980 руб., ТЫМСКОМУ району — отпущено 3.000 рублей и использовано 3.000 руб. Между тем как посевная площадь в этом районе в 1937 году составляла 6 га, а в 1938 г. — 1 га зерновых.
Всего по округу было отпущено на раскорчевку — 17.570 руб.. использовано же только — 14.094 рубля.
На освоение новых земель было отпущено 34.000 рублей, а использовано — 20.754 рубля. Ни ОкрЗО, ни С/Х БАНК до сих пор тщательного контроля за использованием полностью по назначению этих кредитов не установили.
По неуставным артелям за 3 года С[19]35, [19]36 и [19]37) раскорчевано 22.897 га, т. е. меньше чем колхозами коренного населения, несмотря на то, что эти артели в основном раскорчевывали гари, получили большую государственную помощь кредитами, тяглом и корчевальными машинами, имея к этому излишки рабочих рук, планы же раскорчевки ими ежегодно не выполнялись.
В основных районах расселения спецсектора (Чаинский, Бакчарский, Парабельский и Каргасокский районы), где должно было идти наиболее интенсивное освоение земель за счет раскорчевки, — планы раскорчевки также не выполнялись.
По БАКЧАРСКОМУ и ЧАИНСКОМУ районам, при наличии в артелях 6.207 хозяйств, было раскорчевано за 3 года ([19]35, [19]36 и [ 19]37) — 9 041 га. За эти же годы коренное население (колхозы), при наличии 3.045 хозяйств колхозников, раскорчевали — 6.116 га.
По КАРГАСОКСКОМУ и ПАРАБЕЛЬСКОМУ районам за эти три года на 1 хозяйство в с/хоз. артелях раскорчевано 1,3 га, так же всего лишь 1,3 га раскорчевано и в неуставных артелях, хотя эти артели, не имея обобществленного животноводства, будучи освобождены от лесопоставок[,] имели большую к этому возможность. Вместо раскорчевки они свободную рабочую силу использовали на выгодных для себя промыслах (деготь, смола, клепка и пихтовое масло).
Это второй раз подтверждает, что руководство ОТП УНКВД по За-псибкраю проводило вражескую линию, занижая планы раскорчевки и освоения новых земель по спецпереселенческим артелям, делая основной упор на увеличение личных доходов членов артели от подсобных предприятий.
173

РОСТ ПОСЕВНЫХ ПЛОЩАДЕЙ ПО КОЛХОЗАМ ОКРУГА.
*б Цифра вписана в документ от руки в специально оставленное место. 174
[...] общий рост посевных площадей по колхозно-крестьянскому сектору за последние 4 года ([19]34-[19]37 г.), принимая 1934 г. за 100[ %], увеличился на 188 %, или в абсолютных цифрах на 36.227 га. Посевная площадь льна в 1937 году, по сравнению с 1932 годом уменьшилась на 330 га, или 7 %.
Посевная площадь яровой пшеницы с 1932 года по 1937 год увеличилась на 15.804 га, или 997 %.
Посевная площадь озимых возросла за этот же период на 7 576 га, или на 55 %. Основной рост ее был за счет посева пшеницы в 1937 г.
Посев многолетних трав с 1932 года по 1937 год вырос на 1.723 га, причем посев беспокровных многолетних трав уменьшился на 192 га.
Динамика же развития посевных площадей по спецартелям выражается в следующем виде:
1934 г. - 60.925 га 1936 г. - 63.806 га
1935 г. - 60.620 га 1937 г. - 61.417 га
Это показывает, что посевная площадь неуставных артелей за эти годы не имела почти никакого роста.
Анализ нагрузки посева на 1 х[озяйст]во и трудоспособного подтверждает заниженность планов сева в неуставных артелях, так например: посевная площадь неуставных трудпереселенческих артелей в 1937 году по округу составляла яровых и озимых — 61.417 га при наличии в артелях 13.473 хозяйств, а также 2.435 хозяйств единоличников, что дает в среднем 3,8 га на 1 хозяйство, тогда как посевная площадь в 1937 году на 13 797*6 х[озяйст]во колхозников составляла 77.211 га, или в среднем 5,6 га на хозяйство, при наличии развитого обобществленного животноводства в этих колхоза. А по отдельным районам эта нагрузка характеризуется так:
По ПАРАБЕЛЬСКОМУ району в 1937 году в с/х артелях нагрузка посева на 1 хозяйство составляла 3,9 га и в среднем на 1 трудоспособно-го — 2,25 га, а по неуставным спеппереселенческим артелям 3,7 га и на 1 трудоспособного 1,7 га.
В 1938 году в сел, хоз. артелях нагрузка на 1 хозяйство — в среднем 3,8 га и на 1 трудоспособного — 2,2 га, а в спецпереселенческих на 1 хозяйство — 4,1 га и на 1 трудоспособного — 1,9 га.
Колебание этой нагрузки на 1 трудоспособного в 1937 году в колхозах ПАРАБЕЛЬСКОГО района наблюдается от 0,5 га до 8,9 га, а в спецпереселенческих артелях — от 0,5 до 4 га.
По ЧАИ НС КОМУ району в 1937 году в колхозах нагрузка посева на 1 хозяйство составляла в среднем 7,17 га и на 1 трудоспособного 4,5 га. По неуставным артелям в этом же году нагрузка на 1 хозяйство составляла 5,17 га и на трудоспособного — 4,35 га.
Анализ нагрузки по районам показывает, что спеппереселенческий сектор в развитии посевных площадей из года в год имел заниженный план

сева. Паровой клин в округе оставался для посева яровых культур только в спецпереселенческих артелях. Вражеское руководство ОТП Управления НКВД Новосибирской области проводило линию льготирования спецпереселенческого сектора, давая полную возможность заниженными планами раскорчевки и посева развивать личное хозяйство членов спецпереселенческих артелей, в силу чего спецпереселенческие артели, используя огромные государственные кредиты, экономически стоят выше, чем колхозы коренного сектора. [...]
ЖИВОТНОВОДСТВО.
Общее поголовье крупного рогатого скота в колхозах Нарымского округа на 1/1-1938 года — 23.980 голов (на хозяйство — 1.8 голов).
Свиней — 3.148 голов, овец — 4.075 голов, лошадей — 20.139 голов (в том числе рабочих 13.381 голова).
Поголовье крупного рогатого скота в неуставных спецпереселенческих артелях — 6.987 гол. (на хозяйство 0,5 гол.).
Свиней — 4.002 голов, овец — 10.679 голов, лошадей 9.834 гол. (в том числе рабочих лошадей 6.641 гол.).
В личном пользовании колхозников крупного рогатого скота — 25.120 голов, или на хозяйство — 1,8 гол.
Свиней — 16.221 гол., овец — 30.941 гол.
В личном пользовании членов неуставных спецпереселенческих артелей крупного рогатого скота — 21.909 гол. (на хоз-во 1,6 гол.), свиней — 8.847 гол., овец — 10.575 гол.
Количество обобществленного крупного рогатого скота в колхозах в три с половиной раза больше, чем в неуставных спецпереселенческих артелях.
В развитии животноводства была проведена вражеская линия в планировании и росте стада поголовья, создавшая в отдельных колхозах чрезмерную перегрузку ферм без наличия кормовой базы, а в отдельных колхозах необеспеченность скотными дворами и обслуживание этого скота рабочей силой.
В спецпереселенческих артелях, при наличии обеспечения скотными дворами, кормами и рабочей силой рост поголовья был резко занижен. Развитие же стада поголовья было направлено по линии индивидуального пользования.
Как пример, в ЧАИНСКОМ районе 47 неуставных спецпереселенческих артелей (2.236 х[озяйст]в) имели следующее количество обобществленного и в личном пользовании скота:
Годы
Обобществленный
В личном пользовании

а) Крупный рогатый скот

1935 год
775
2.498
1936 «
675
2.804
1937 «
648
3.333
175

Окончание таблицы
Годы
Обобществленный
В личном пользовании

б) Свиньи

1935 год
446
1.044
1936 «
420
1.469
1937 «
596
2.597

в) Овцы

1935 год
1.137
986
1936 «
1.304
1.143
1937 «
1.648
2.210
Колхоз «ТАЕЖНАЯ ЗАРЯ» Старицинского с/совета ПАРАБЕЛЬ-СКОГО района при 79-ти хозяйствах и 142 трудоспособных имеет в обобществленном пользовании молочно-товарную ферму — 89 голов; свиноферму — 257 голов (в том числе 26 свиноматок); овцеводческую ферму — 150 голов; конеферму — 147 голов и пасеку — 89 ульев, имея посевную площадь яровых и озимых в 1938 году — 537 га.
Рядом же расположенная неуставная спеппереселенческая артель*8 «КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ» при наличии 68 хозяйств и 125 трудоспособных имеет обобществленного крупного рогатого скота только 2 коровы, 40 свиней (в том числе 4 свиноматки), овец — 105 голов, при посевной площади в 231 га, поэтому спеппереселенческая артель имела возможность выделять рабочую силу на организацию наиболее выгодных для себя подсобных промыслов и работала за деньги и натуру в колхозе «ТАЕЖНАЯ ЗАРЯ».
В связи с необеспеченностью сенокосными угодиями в 1936-1937 гг. этот колхоз купил грубых кормов на 22 тыс. рублей.
По плану развития животноводства на 1938 год, утвержденному Президиумом ПАРАБЕЛЬСКОГО РИКа[,] не предусмотрена организация животноводческих ферм в 6-ти колхозах и 70 неуставных спецпереселенческих артелях.
В АЛЕКСАНДРОВСКОМ районе, при наличии богатой кормовой базы, заливных лугов, из 10-ти неуставных спецпереселенческих артелей имеются только в 4-х артелях животноводческие товарные фермы, тогда как 17 колхозов этого района имеют развитое крупное животноводство.
В КАРГАСОКСКОМ районе в Наунакском сельсовете в 3-х колхозах обобществленное стадо крупного рогатого скота составляет 301 гол., а в 4-х неуставных спецпереселенческих артелях, которые имеют одинаковые условия для развития животноводства, нет ни одной головы обобществленного стада.
[...]
*в Слово вписано в документ от руки печатными буквами. 176

б) Кустарный промысел.
177
В Нарымском округе имеются неограниченные возможности развития кустарных промыслов, как-то: выгонка пихтового масла, спиртопо-рошка, дегтя, смолы, скипидара, выделка кустарных изделий из местных лесов (деревообделка) и т. п., но кустарный промысел развит слабо, особенно лесохимобработка.
Работающие в округе кустарные предприятия (пихто-заводы, спирто-порошковые и смоло-дегтекуренные заводы) находятся главным образом у спенпереселенческих артелей. У уставных же колхозов этот вид промысла, дающий хорошие заработки, развит чрезвычайно слабо. Это видно из доходов, полученных в 1937 г. от этих промыслов:
Согласно данных годовых отчетов, спецпереселенческие артели в 1937 году получили дохода от промпредприятий 5.566.603 рубля, а колхозы 1.726.381 рубль.
Особенно ярким показателем является доходность от лесохимической обработки (пихтовое масло, смолокурение и дегтекурение), валовой доход от этой продукции составил в неуставных артелях 3.257.000 руб., тогда как в колхозах этот доход составил 364.000 рублей.
До 1936-1937 г. неуставные артели, не участвуя в лесозаготовках, все свое внимание сосредотачивали на развитии своих подсобных предприятий, как наиболее доходного вида производства.
Все это говорит за то, что вражеское руководство ставило развитие хозяйственной деятельности спецартелей в более выгодные условия, чем колхозы коренного населения.
[...]
КАПИТАЛОВЛОЖЕНИЯ И ССУДЫ.
Отделом Трудпоселений УНКВД по Новосибирской области с 1930 по 1937 г. было произведено безвозвратных затрат на труд [о]-устройство кулачества (336 поселкам в Нарымском округе, 88 поселкам других районов области) — 105.115.000 рублей.
Характер этих затрат:
1. Сельхозустройство 4.749.600 руб.
2. Землеустройство 922.600 «
3. Культобслуживание 16.499.600 «
4. Медобслуживание 13.619.200 «
ит. д.
Помимо безвозвратных затрат с 1930г. по 1936 год артелям, членам артелей, единоличникам были выданы долгосрочные кредиты с началом погашения через пять лет на сумму — 35.198.000 руб., из которых в 1936 году было списано безнадежной задолженности только по артелям Нарымского округа 4.769.000 руб.
На 1/1—37 г. задолженность неуставных спецпереселенческих артелей Нарымского округа С/Х БАНКУ составляла 10.935.000 руб.
Задолженность колхозов 1.275.000 руб.
В течение 1937 г. неуставными спецпереселенческими
артелями погашено 425.000 руб.

Колхозами
На 1 /IX-1938 г. задолженность неуставных
с/п артелей составляет
Колхозов
Просроченн. ссуд по неупл. с/п. артелей По колхозам
10.140.000 руб. 1.750.000 руб. 3.700.000 руб. 260.000 руб.
502.000 руб.
По данным годовых отчетов по состоянию на 1/1—1938 года долги колхозников колхозам составляли 219.603 рублей, тогда как задолженность членов неуставных артелей своим артелям составляла 4.439.000 руб.
Это показывает, что со стороны СЕЛЬХОЗБАНКА и ГОСБАНКА была проведена вражеская линия в отношении контроля и своевременного взыскания долгов по ссудам, разрешив неуставным с/х. артелям производить все расчеты вне Банка.
В ПАРАБЕЛЬСКОМ районе из 108 неуставных артелей счета в Госбанке открыты только — 20 артелям.
В КОЛПАШЕВСКОМ районе из 46 неуставных артелей до сих пор не открыли счета в Госбанке 18 артелей. Такое же состояние и в других районах Нарымского округа. Капиталовложения и затраты, произведенные по обслуживанию спец переселенцев сетью школ, медицинским и культурным обслуживанием, в несколько раз больше[,] чем в коренном населении Нарымского округа.
Во всех крупных поселках выстроены медучастки, магазины, СельПО, мельницы (теперь куплены артелями с большой уценкой, или формально числятся за Райисполкомами, а фактически работают безконтрольно и обслуживают в первую голову спецпереселенческий сектор — Пуди-но).
Спецпереселенпы и артели получили миллионные кредиты на личное устройство (строительство домов, покупка породистого скота, птицы, семена, машины и т. д.), которые должны были гасить с 1936 г., но вражеское руководство ОТП УНКВД и С/Х БАНКА создавали все возможности бывшему кулачеству развивать в широких возможностях личное хозяйство за счет государственного кредита, из года в год пролонгируя взятые ссуды спецпереселенческими артелями.
ПРЕДЛОЖЕНИЯ.
На основании обследования колхозов и неуставных сельскохозяйственных артелей в ПАРАБЕЛЬСКОМ, КАРГАСОКСКОМ, АЛЕКСАНДРОВСКОМ, ЧАИНСКОМ, КОЛПАШЕВСКОМ и ТЫМСКОМ районах Нарымского округа с целью организационно-хозяйственного укрепления и дальнейшего развития колхозов, бригада Обкома ВКП(б) считает необходимым провести следующие мероприятия:
1. Поставить вопрос перед ЦК ВКП(б) и правительством о привлечении в 1939 году к хлебопоставкам неуставные сельскохозяйственные артели и колхозы ПАРАБЕЛЬСКОГО, КОЛПАШЕВСКОГО и КАРГАСОКСКО-ГО районов, одновременно просить пересмотреть размеры зернопоставок, установив для неуставных спецпереселенческих артелей более повышенные нормы зернопоставок, чем колхозам коренного населения.
178

2. Поставить вопрос перед ЦК ВКП(б) и правительством об увеличении норм сдачи мяса, молока и шерсти по хозяйствам неуставных спецпереселенческих артелей в более повышенных размерах, чем хозяйствам колхозников.
3. Просить ЦК ВКП(б) и правительство применить к неуставным спецпереселенческим артелям, обслуживаемым МТС, повышенные ставки натуроплаты в сравнении с колхозами коренного сектора.
4. Просить ЦК ВКП(б) и СНК для погашения 10 миллионов задолженности в неуставных спецпереселенческих артелях произвести денежные и натуральные отчисления из доходов 1938-1939 гг. в размерах, необходимых для обеспечения погашения просроченных и срочных платежей по кредитам С/Х БАНКУ.
5. Предложить Нарымскому Окрисполкому провести в неуставных спецпереселенческих артелях полное погашение из доходов членов артелей в 1938 г. по дебиторской задолженности артелям.
[...]
10. Предложить ОБЛИСПОЛКОМУ и НАРЫМСКОМУ ОКРИСПОЛКОМУ в плане 1939 г. и последующих лет, при размещении посева и раскорчевки устранить недопустимый разрыв в освоении новых земель и расширении посевных площадей между колхозами и неуставными спецпереселенческими артелями, доведя раскорчевку и расширение посевных площадей в неуставных спецпереселенческих артелях не менее чем в колхозах коренного населения.
11. Довести в 1938-39 гг. количество обо[б]ществленного скота в неуставных спецпереселенческих артелях не менее обобществленного стада колхозов за счет увеличения выходного поголовья скота, контрактации скота у членов артелей и покупку скота, обеспечив к 1/1-1939 г. организацию не менее одной фермы в каждой артели в размерах, установленных планом развития скота постановлением СНК от
В материалах комиссии Новосибирского обкома партии сохранились, помимо сводных, обобщающих, первичные материалы обследования отдельных районов Нарымского округа, в частности, самого северного Александровского района. В них содержится анализ двух
*г,
июля 1938 г. [...]
ЧЛЕНЫ БРИГАДЫ ОБКОМА ВКП(б)
(Фоков)
(Фаддеев)
(Решетников)
(Пачичин)
(Корниенко)
(Воронин)4.
*г Дата отсутствует в документе.
179

сегментов экономики района — уставных колхозов (17) и неуставных артелей (10). Примечательно, что здесь из-за природно-климатических условий земледелие (полеводство) не играло сколько-нибудь существенной роли, а артели специализировались отчасти на животноводстве и в еще большей степени на рыболовстве и кустарных промыслах. Состояние колхозов оценивалось весьма критически:
«Благодаря слабо развитому полеводству развитие животноводства идет исключительно за счет естественных выгонов и за счет грубых кормов (луговое сено), сильных кормов (овес, ячмень) дают скоту в ограниченном количестве только лошадям, в силу чего удойность коров очень низка. <...> Самые высокие доходы за эти годы получил колхоз "Им. Ежова", распределено по годам на трудодень в 1935 г. 2 р. 73 коп., в 1936 г. 2 р. 69 коп., в 1937 г. 2 р. 47 коп. Самые низкие в колхозе "Кр[ас-ный] Партизан" — в 1935 г. 1 р. 59 коп, в 1936 г. 1 р. 60 коп., в 1937 г.
1 р. 61 коп. Натурального распределения в этих колхозах не было, кроме сена и овощей. <...> Обследование колхозов показало, что во всех колхозах экономика из года в год по валовым доходам имеет рост, но благодаря неправильному направлению хозяйства в ряде колхозов экономически сильных идет снижение доходности на трудодень в силу больших капиталовложений в хозяйство. Взять хотя бы колхоз "Ударник", его доходы по годам возрастают так: в 1935 г. — 1132 т. р., 1936 — 127 т. р., в 1937 г. -144 т. р., а распределение по трудодням соответственно по годам —
2 р. 09 коп, 2 р. 04 коп, 1 р. 83 коп. Это самый крупный колхоз, но благодаря тому, что хозяйство колхоза ведется безобразно плохо, колхозу должны колхозники 13 т. руб. Отдельные колхозники получали деньги без учета их заработка и задолжали до 1 тыс. руб. колхозу. Колхоз забил большие суммы в строительство громаднейшего дома под контору (2-х этажный дом в 12 комнат) и на другие ненужные постройки»5.
При анализе экономического состояния неуставных артелей члены комиссии отметили, что акцент в их деятельности сделан прежде всего на кустарные промыслы:
«Эти артели при вселении их в Нарымский округ получили большие государственные кредиты на строительство, на приобретение скота, за эти годы экономически сильно укрепились, особенно укрепив личное хозяйство, ибо в этих артелях имеется только 4 МТФ. <...> Эти артели, призванные к освоению севера и внедрению на севере полеводства за эти 6-7 лет всего раскорчевали главным образом не больше 250 га.
Благодаря тому, что развитие обобществленного хозяйства за эти годы почти не велось, а доходы артель получала от промыслов, главным образом рыбы и друг, работ доходность на трудодень в этих артелях была далеко выше, чем у уставных колхозов. Так, например, артель "Север" получила в 1937 г. 4 р. 35 коп и за 1938 г. ожидают 5 р. 20 коп.
Благодаря высоким заработкам и незагруженности работой артелью всех членов семьи в этих артелях бурно росло личное хозяйство, достаточ
но

но привести пример хотя бы одной артели "Восход", у нее обобществлено 27 голов крупного рогатого скота, а в личном пользовании 139 голов. Все это говорит за то, что эти артели, получив большие кредиты, направили их не по руслу развития обобществленного животноводства и полеводства, а забили их в личные постройки и развитие личного хозяйства»6.
Предложения комиссии о перспективах развития экономики Александровского района сводились к необходимости усиления животноводческой специализации как уставных, так и неуставных артелей, что предполагалось обеспечить путем расширения и укрепления кормовой базы и создания в каждой спецартели молочно-товарной фермы, передав туда часть «необеспеченного уходом» «излишнего скота» из колхозов. Выносились и рекомендации по улучшению руководства артелями, особенно неуставными: «Пересмотреть состав уполномоченных артелей, заменить их наиболее проверенными и перевоспитанными людьми из состава молодежи». Весьма жестко формулировалось предложение о ликвидации задолженности спецартелей государству, где просматривалось намерение, по сути, блокировать развитие подсобных хозяйств трудпоселенцев: «Пересмотреть сроки погашения задолженности по ссудам государству и для обеспечения их погашения проверить не только состояние хозяйства артели, но и хозяйства артельщиков с тем, чтобы увеличить процент отчислений от доходов артели для погашения ссуд»7.
Приведенные выше оценки состояния и перспектив развития артелей в условиях Севера, данные комиссией, очевидно, демонстрировали ситуацию выбора дальнейшего вектора экономического освоения северных территорий. Партийные функционеры признавали, что освоенческий процесс, резко ускорившийся с депортацией в пределы данных территорий репрессированных крестьян в начале 1930-х гг., дал через семь лет несколько неожиданные результаты. Направление хозяйственной специализации (обобществленное животноводство и полеводство), директивно навязанное колхозам, созданным из коренного, преимущественно русского старожильческого населения Севера, столкнулось со значительными трудностями и просчетами. Совершенно очевидно, что развитие данных отраслей сельского хозяйства лимитировалось такими факторами, как отсутствие опыта ведения коллективного хозяйствования, необходимых средств для вложения в производственную инфраструктуру, а также особыми природно-климатическими условиями северных территорий. В данной обстановке, как это ни парадоксально, внутри комендатурной системы сложилась большая свобода действий в определении направлений хозяйственной специализации неустав
181

ных артелей, часть которых функционировала как разнопрофильные хозяйственные комплексы, достаточно гибко сочетавшие сельское хозяйство с промыслами, чего, как правило, были лишены колхозы. При этом следует отметить, что на начальном этапе становления спецпоселений подобную гибкость санкционировало и краевое руководство в лице самого секретаря крайкома Р. И. Эйхе. Так, выступая 1 октября 1931 г. на краевом совещании, где вырабатывалась стратегия освоения северных территорий силами спецпереселенцев, Р. И. Эйхе заявлял: «...надо в районах, где сельскохозяйственное направление встречает большие трудности, особенно форсированным порядком перевести на деятельность эксплуатации лесов, кустарных изделий и т. д. И главное в этом расселении поселков — надо дать возможность самим спецпереселенцам проявить свою инициативу и хозяйственные навыки»8. И если в северных районах колхозам приходилось осваиваться и адаптироваться к новым видам хозяйственной деятельности, как правило, в ущерб традиционно развитым видам промысловой деятельности, то спецпереселенцы, оказавшиеся в аналогичной обстановке адаптации к новым видам работ, фактически заняли промысловое пространство хозяйственной активности и преуспели в этом направлении куда больше, нежели местные жители в коллективном земледелии и животноводстве, условия для которых весьма жестко лимитировались влиянием отмеченных выше факторов (ресурсы, качество управления).
Относительная экономическая стабильность спецартелей гарантировалась наличием и реализацией целевой программы по «штрафной» колонизации северных территорий Сибири с использованием труда спецпереселенцев В развитие спецартелей, по оценкам карательных органов, с 1930 по 1937 г. было вложено более 105 млн руб. безвозвратных ассигнований9. Что же касается возвратных ссуд на хозяйственное устройство самих спецпереселенцев, выданных через Сельхозбанк (в вину и финансистам, и чекистам ставилась чрезмерность таких ссуд и их невозврат в намеченные сроки), то представители номенклатуры, вероятно, постарались забыть, что в данном случае речь шла о совершенно рутинных и обычных для 1930-х гг. процедурах кредитования всех видов переселенческих мероприятий (плановых сельскохозяйственных переселений, переселений красноармейцев и др.). Действовала практика получения и последующей пролонгации сроков возврата ссуд, причем в случае не только с привилегированными, красноармейскими переселениями в восточные регионы, но и с колонизацией зоны БАМ силами освобождающихся из тюрем, колоний и лагерей заключенных, действовала более разветвленная
182

система льгот и преференций, нежели та, которую государственные органы применяли по отношению к экстраординарному переселению репрессированных крестьян в первой половине 1930-х гг.
Для регулирования трудового потенциала колхозов и спецартелей использовались существенно различавшиеся механизмы, обеспечивавшие баланс факторов стабильности и мобильности. В отличие от колхозов, где существовали часто неэффективные процедуры привязки колхозников к сельскохозяйственному производству, в комендатурах действовал режимный принцип управления «рабсилой». В течение первой половины 1930-х гг. спецслужбы были вынуждены предпринимать значительные усилия, чтобы воссоединять на поселении разъединенные в ходе репрессий семьи (главы семей направлялись в спецпоселки после отбытия сроков наказания), не допускать или сводить к минимуму бегство из комендатур, создавать молодежи условия для получения профессиональных знаний с возвращением затем в спецпоселки на более престижные места управленцев и специалистов нижнего и среднего звеньев. Более высокая степень управляемости «рабсилы» в комендатурах проявлялась и в том, что процент кооперирования оказывался выше в спецартелях, нежели в колхозах: сохранить социальный статус единоличника в комендатурах оказывалось существенно сложнее, нежели в среде правового населения, а практиковавшееся в ограниченных размерах отходничество трудпоселенцев также являлось скорее исключением, нежели правилом трудовой деятельности в комендатурах.
3.7. «Лошадиная сила» как фактор комендатурной экономики. 1930-е гт.
Одним из наиболее значимых вопросов, от решения которого зависел экономический потенциал спецпоселений, являлось состояние тягловой силы, прежде всего поголовья лошадей. Зимне-весенняя высылка 1930 г. планировалась и осуществлялась в Сибирском регионе прежде всего гужевыми перевозками «кулаков» с семьями в таежные, труднодоступные территории. В связи с этим очевидной стала проблема «консостава», поскольку в сохранении поголовья лошадей до летнего времени выявились просчеты (не было завезено необходимое количество сена и фуражного зерна). В частности, за сравнительно короткий промежуток времени (весной 1930 г.) в Ку-лайской комендатуре из-за недостатка кормов пало 877 из 2 254 лошадей (40 % поголовья)1.
В ходе летней высылки 1931 г., которая осуществлялась в мае — июне, ситуация фактически повторилась. Как отмечал в своем доне-
183

сении от 22 июня 1931 г. в полпредство ОГПУ по Западной Сибири руководивший высылкой в Нарымский край начальник Комендантского отдела И. И. Долгих, массовый падеж лошадей, как и завезенного рогатого скота, был предопределен отношением к организации депортации руководства южных районов: «Фураж всюду давался в ""чрезвычайно ограниченном количестве[,] некоторыми районами по 10-15 килограмм на дорогу. В результате в пути погибло около 20 % скота, преимущественно лошадей. Высаженные на подножный корм лошади после длительной голодовки объедались и дохли. Общие потери здесь можно исчислять процентов в 25». Понимая, насколько важен вопрос обеспечения спецпоселков скотом, в т. ч. восполнения утраченного в период вселения поголовья, И. И. Долгих в том же донесении настаивал на необходимости срочно «дозабросить скот... с частичным обезличиванием поступающего скота»2. Согласно справке ГУЛАГ от 11 января 1932 г. о сельскохозяйственном устройстве спецпереселенцев на тот момент в комендатурах Западной Сибири имелось до 19 тыс. лошадей, но для организации запланированных работ требовалось срочно закупить до весны еще около 5 тыс. лошадей3. Краевые организации Западной Сибири, которым предстояло выполнить директивные указания Центра, отреагировали постановлением Президиума крайисполкома от 1 февраля 1932 г., где среди прочих мероприятий по обеспечению устройства спецпереселенцев в Нарымском крае намечались следующие:
«<...> ж) крайЗУ провести закупку до 5 ООО лошадей для спецпереселенцев и не позднее марта месяца забросить их в комендатуры. Обязать РИКи — Чаинский, Колпашевский, Каргасокский и Александровский — отменить свои постановления о запрещении продажи старожильческим населением лошадей спецпереселенцам;
з) учитывая значительную убыль лошадиного стада по комендатурам вследствие истощенности и злостного убоя спецпереселенцами, предложить СибЛАГу обязать комендантов принять меры к восстановлению стада путем ликвидации обезлички, передав лошадей неуставным артелям и индивидуально ведущим хозяйство спецпереселенцам. За факты злостного убоя спецпереселенцев привлекать к судебной ответственности на основе существующих законов»4.
Вопрос о сохранении поголовья лошадей в комендатурах выдвинулся в начале 1932 г. на одно из ведущих мест, о чем свидетельствовало постановление расширенного производственно-технического совещания «По вопросу о консоставе», проведенного в Тогурской участковой комендатуре 16 февраля 1932 г. с участием секретаря
*а Здесь и далее подчеркнуто в документе. 184

Колпашевского РК ВКП(б) Петлина. В нем, в частности, в качестве первоочередной отмечалась задача «ликвидация обезлички» в уходе за лошадьми, для чего комендантам предлагалось «прежде всего разъяснить спецпереселенцам, что все лошади считаются их собственностью и что в условиях данной местности лошадь для него является самым главным помощником в борьбе за существование. Только те спецпереселенцы или артели, созданные ими, могут существовать и развиваться, у которых будут хорошие, надежные кони, а для того, чтобы это разъяснение не осталось только словами, необходимо комендантам поселков раз и навсегда закрепить за артелями и отдельными спецпереселенцами, оказать им полное содействие в правильной эксплоатации лошадей, во всех артелях проработать планы правильного использования лошадей»5.
Несмотря на использование всего возможного арсенала средств принуждения и поощрения, поголовье лошадей в нарымских комендатурах на протяжении первой половины 1930-х гг. сокращалось, о чем свидетельствовала статистика (данные на январь каждого года): 13 201 голов (1932 г.), 11 705 (1933 г.), 12 467 (1934 г.), 12 471 (1935 г.), 12 463 (1936 г.), 12 512 голов (1937 г.). В итоговой докладной записке о спецколонизации Нарымского Севера силами трудпоселенцев в течение 1930-1937 гг. начальник ОТП УНКВД по Новосибирской обл. И. И. Долгих давал этому следующее объяснение: «Конское поголовье, завезенное при вселении трудпоселенцев, состояло из старых истощенных лошадей. При напряженной работе начального периода освоения приплод не возмещал своей убыли»6.
О том, насколько взаимосвязанными в начальный период освоения северных территорий оказывались факторы «рабсилы» и тягловой силы, свидетельствовала диспропорция между ними в виде «избытка» первой и недостатка второй. Выполнение амбициозных планов сельхозосвоения, преподанных спецартелям сверху, достигалось путем жесткой эксплуатации людей и животных, о чем свидетельствовала информационная сводка Нарымского окружкома партии о ходе весенней посевной кампании «по трудпоселенческому сектору округа по состоянию на 1 июня 1933 г.»: «<...> имея достаточное количество рабочих рук, но большой недостаток тягловой силы, пришлось ставить задачу недостающее количество тягловой силы заменить вскопкой лопатами с таким расчетом, чтобы план в 32.266 га обеспечить посевом».
Характеризуя обеспеченность комендатур тягловой силой, функционеры констатировали крайне неблагоприятную ситуацию. Всего в комендатурах имелось 8 260 лошадей, из них 7 979 взрослых лошадей
185

и только 281 жеребенок. Около 10 % взрослых лошадей были больны и не годились для работы. В частности, в Парабельской комендатуре из 1910 взрослых лошадей годными к работе были 1162 лошади. Нагрузка на рабочую лошадь составляла в среднем по комендатурам округа 4,5 га: «Необходимо отметить, что в Чаинской комендатуре в отдельных поселках нагрузка на 1 лошадь составляет до 20 га. Надо подчеркнуть, что фуража ощущается недостаток для лошадей во всех комендатурах, как сильных кормов — овса, так и грубых — сена. Это вызвано тем, что данные Сиблагом наряды в момент получения фуражного овса были им же аннулированы»7. Низкий процент выполнения посевного плана (на 1 июня 1933 г. он составил ок. 30) партфункционеры, помимо прочего, объясняли тем, что «руководство комендатур не обеспечило жесткого контроля по выработке норм и нагрузки на лошадь», а также тем, что переселенцы по возможности стремились беречь лошадей и ожидали, когда почва подсохнет — "лошади вязнут"»8. Далее приводились цифры, согласно которым из-за дефицита работоспособных лошадей на 12,5 тыс. га вспаханной земли приходилось до 1,2 тыс. га земли, вскопанной переселенцами, причем в комендатурах Каргасокского района на 158 га вспаханной площади пришлось 144 га земли, вскопанной вручную9.
О том, сколь значительную роль в жизни отдельной крестьянской семьи играли предприимчивость и трудолюбие в сочетании с умением использовать любые возможности, в т. ч. тягловой силы, свидетельствовала отраженная в документах личного дела судьба Александра Матвеевича Дурнева. На момент высылки в 1931 г. его семьи в Парабельскую комендатуру сам глава семьи был осужден на 5 лет лагерей и отбывал срок на строительстве Беломоро-Балтийского канала. За «ударную работу» получил в 1933 г. досрочное освобождение и паспорт, но, приехав на соединение с семьей в Парабельскую комендатуру, лишился паспорта и оказался на положении спецпереселенца. Будучи профессиональным плотником-строителем, он оказался ценным специалистом, которого заметили и сделали десятником на строительстве школы в районном центре, за что удостоился восстановления в правах осенью 1936 г. Однако после завершения строительства его водворили обратно в одну из поселковых комендатур, к семье. Взяв в промысловой артели лошадей, он и его товарищ Долженко к 1940 г. построили дома. Получив от районных организаций весной 1940 г. новое приглашение на строительные работы, они продали свои дома и обратились к руководству промартели с просьбой разрешить им выйти из числа членов артели с перспективой осесть на жительство в Парабели. На состоявшемся 1 марта 1940 г. общем собрании членов артели им не только было отказано в переходе,
186

но в постановлении появился особый пункт: «Просить участковую комендатуру и РИК депутатов трудящихся содействовать в закреплении членов артели на местах». На постановлении рукой одного из районных функционеров наложена резолюция: «Надо запретить без ведома колхоза делать самовольный выезд, и почему колхозники продают дома, наживаясь на этом за счет колхоза?»10.
Крестьянин с. Шипицыно Спасского района Барабинского округа Павел Федорович Дорофеев был выслан в Львовскую комендатуру (Парабельский район) в конце февраля 1930 г. вместе с семьей (жена и 4-летний сын). Весной 1932 г. его задержали вне территории комендатуры, в г. Каинске, инкриминировали совершение побега. По запросу руководства каинской милиции из комендатуры была получена справка, согласно которой у Дорофеева «замичаний никаких небыло а также побегами незанимался и от лучки самовольной не производил. Лишь был отпущин для покупки Лошади и попуте заехал загрузом в город Каенск поназначению и почему Дрофеева задержали ниизвестно <...> а поетому просим РУМ освободить наместо жительства такового с/переселенца Дрофеева»*. Письмо содержало помимо подписей 18 спецпереселенцев заверительные подписи львовского поселкового коменданта и председателя Шерстобитовского сельсовета, скрепленные гербовой печатью11.
Крестьянин с. Воробьево Колыванского района Федор Максимович Долгих был выслан в мае 1931 г. с формулировкой «Выслать как кулака за эксплуатацию батраков, с/х машин, за сокращение посева и за участие в Колыванском восстании». Вместе с семьей (жена и три дочери) он был размещен в комендатуре того же административного района в пос. Вершина. 20 января 1935 г. Ф. М. Долгих сбежал с места поселения, а через несколько месяцев бежала его жена с двумя детьми. Более года Долгих и члены его семьи находились в розыске, пока 19 мая 1936 г. он не был задержан. Допрошенный 30 мая 1936 г. Долгих дал следующие показания:
«Я сбежал с поселка в январе м-це 1935 г., вслед за мной летом сбежала семья в составе жена Степанида, дочь Вера — 11 лет, дочь Люба — 5 лет, на поселке осталась брошенной дочь Надежда — 9 лет.
В настоящее время жена с детьми на Садовской заимке спряталась. Я бы тоже мог спрятаться, но решил с этими не убегать, думал дадут если работу в комендатуре, то буду работать и не убегу, а если не дадут мне работу как единоличнику по найму, то придется умереть или сбежать. Оставленная мной изба на пос. Вершина разрушена, заниматься сельским хозяйством, садить в огороде овощи я отказываюсь. Т. к. у меня ни каких
* Здесь и далее сохранена орфография документа. — Прим. ред.
187

семян нет, имущества у меня никакого нет. Была лошадь и пала в январе 1935 г., когда я находился в извозе в отлучке на частных заработках. Как лошадь пала, я решил сбежать»12.
Очевидно, что для самого Ф. М. Долгих и его семьи на поселении фактор обладания лошадью имел решающее значение. Это позволяло главе семьи, не вступая в спецартель, вести единоличное хозяйство, занимаясь частным извозом. Гибель лошади подтолкнула крестьянина к отчаянному шагу — бегству и фактическому распаду семьи, к тому же в спецпоселке осталась брошенной средняя дочь. Примечательно, что родственные связи сыграли в дальнейшем свою позитивную роль. 6 июля 1937 г. его племянник Филипп Долгих, проживавший в дер. Воробьево, обратился в комендатуру с ходатайством взять на иждивение дядю с дочерью Надеждой:
«<...> В настоящее время как вошедшим в престарелые годы и невси-лах себя прокормить, работает сторожем в больнице а поэтому я прошу Шигарскую комендатуру отпустить его на мое иждивение. Я обязуюсь прокормить его до смерти а также и дочь воспитывать до совершенных лет. Я работаю в колхозе и имущество имею»13.
Григорию Егоровичу Тарасову, осужденному в конце декабря 1929 г. по ст. 61 УК РСФСР «за саботаж хлебозаготовок» к высылке за пределы Барабинского округа сроком на 5 лет мера наказания в марте 1930 г. была заменена высылкой на спецпоселение с семьей в Томский округ. Зимне-весенняя высылка крестьянских семей из Барабинского округа в Нарымский край, потребовавшая, по приблизительным оценкам руководства округа, бесплатной мобилизации на период более 20 дней почти 12 тыс. подвод для перевозки вместе с высланными грузов14. Учитывая, что в комендатурах на местах вселения возник жесточайший дефицит с кормами для лошадей, работники комендатуры фактически закрывали глаза на те меры, которые предпринимали крестьяне по сохранению приведенных с собой лошадей. В частности, Г. Е. Тарасов обратился в Пудинскую комендатуру с просьбой определить для него местом пребывания не спецпоселок, а одну из местных деревень, мотивируя это следующим обстоятельством: «Настоящее прошу комендотуру разрешите мне прокормить лошад в деревне Львовка как у меня есть там сено и солома купленая а то дорога далняя. Лошад плохая так что лошад совсем замотаем к весне. Лошад нужна разрешите мне стат на учот во Львовке прокормит лошад»15. Через год умерла его жена, оставив на его попечении дочь. Находясь на поселении и имея в своем распоряжении лошадь, Г. Е. Тарасов стремился всячески сохранить статус единоличника, отказываясь от вхождения в спецартель. В июне 1933 г., будучи брига
188

диром супряги и выполняя спущенные сверху планы по раскорчевке и последующей вспашке, за невыполнение заданий (считал их непосильными) подвергался двум арестам — на 5 и 10 суток. В январе 1934 г. он зарегистрировал новый брак с вдовой П. К. Димура, дело которой о пребывании в ссылке было пересмотрено, и в конце 1934 г. она получила право на выезд «с правом проживания по всему СССР»16. Одновременно с этим Тарасов сделал не лишенную юридических оснований попытку также покинуть спецпоселение. Он исходил из того, что первоначальным судебным решением ему была определена мера наказания в виде судебной высылки за пределы района проживания сроком на 5 лет. Поскольку затем его отправили с семьей на поселение, а последнее определялось как бессрочное, Г. Е. Тарасов решил напомнить спецорганам про свой первоначальный статус су-дебно высланного, и что срок этой репрессии истек в начале 1935 г.17 Возможно, некоторые шансы на успех у Тарасова имелись, поскольку карательный аппарат уже начал переписку по заявлению ссыльного, но именно в этот период (25 января 1935 г.) ЦИК СССР своим постановлением фактически запретил выезд из спецпоселений даже восстановленным в избирательных правах. Это обстоятельство, предположительно, и стало решающим обстоятельством для совершения Г. Е. Тарасовым побега. Об этом свидетельствовало сообщение работников комендатуры о том, что в начале марта 1935 г. «уезжая в извоз на болота он не вернулся»18. Удача отчасти сопутствовала Тарасову, потому что еще в начале 1934 г. он был назначен старшим группы содействия в своем спецпоселке. Наличие удостоверения от комендатуры давало ему возможность беспрепятственно перемещаться по территории комендатуры, не вызывая подозрений19. По устоявшимся правилам, поиски велись прежде всего на территории сельсовета, откуда высылался беглец, либо в пунктах проживания его ближайших родственников. 16 апреля 1935 г. представителями Карасинско-го сельсовета, где ранее проживал Г. Е. Тарасов, оказалась задержана его лошадь рыжей масти «как не имевшая на нее паспорта», о чем был составлен акт20. Сам Тарасов, лишившийся лошади, был задержан 16 августа 1935 г. До этого времени он успел отчасти легализоваться, поскольку при аресте у него изъяли удостоверение с печатью о том, что тот «является трудовым сборщиком пушномехсырья». При допросе он показал, что выехал за пределы комендатуры, поскольку сопровождал свою жену, восстановленную в правах. Впоследствии обратный выезд в комендатуру задерживался из-за необходимости подкормить лошадь, затем начался апрель и наступила распутица, вернуться через болота в комендатуру было уже невозможно. Сам Тарасов был
189

этапирован обратно в комендатуру в конце августа 1935 г. Однако с лошадью ему пришлось расстаться. После длительной переписки по поводу задержанной лошади спецпереселенца комендант Пудинской комендатуры Тимофеев направил в феврале 1936 г. в Карасукский райотдел милиции ходатайство с просьбой возвратить лошадь представителю сельхозартели «Дружба», поскольку та «принадлежит вышеуказанной артели»21. В последующее время Тарасов продолжал работать возчиком, но уже на артельных лошадях, занимаясь вывозом пихтового масла из комендатур в Куйбышев, не предпринимая более попыток бегства. В апреле 1945 г. он вновь был осужден по ст. 109 УК РСФСР сроком на 5 лет, наказание отбывал в Томском отдельном лагерном пункте (ОЛП), где ему был сокращен срок наполовину, в 1947 г. проследовал обратно в спецпоселок. Последним местом его работы до снятия с учета спецпоселения в марте 1950 г. стал Пудинский учлесхоз, где он работал конюхом. В мотивации причин его увольнения в середине 1948 г. директор лесхоза указывал: «Тарасов Г. Е. уволен с работы за отказ от поездки на сенокос. Тарасов вообще халатно относился к своим обязанностям, довел лошадей до побоев плеч и спин, не в одном воскреснике не участвовал по разным мативам. Хороший лодырь. Достал справку от врача и хочет уехать в Томск»22.
Судьба Г. Е. Тарасова может служить своеобразной иллюстрацией модели раскрестьянивания в действии. На «входе» в систему спецпоселений (1930 г.) — это типичный крестьянин, глава небольшой семьи, сметливый и инициативный хозяин, сумевший сохранить лошадь как основу хозяйственной независимости на поселении. Пройдя в отстаивании этой независимости все возможные формы неповиновения, включая побеги, аресты, лишение свободы, он фактически утратил мотивацию к производительному труду. На «выходе» из комендатуры 20 лет спустя — это надломленный внеэкономическим принуждением к труду работник, безразлично относившийся к своей некогда базовой профессии, его кормившей (возчик, конюх), и превращенный в «трудовой ресурс», универсальную «рабсилу».
Приведенные выше эмпирические данные, характеризовавшие различные стороны экономического поведения крестьян на спецпоселении, при всей их разноплановости и мозаичности, позволяют выявить некоторые типичные черты в мотивации крестьянской жизнедеятельности в экстремальных условиях. В первый и наиболее трудный период адаптации к реалиям комендатурной экономики (1930-1935 гг.) крестьянский ссыльный социум стремился выживать в значительной мере за счет внутренней самоорганизации и
190

того потенциала и опыта, который аккумулировался в стереотипах и контактах, базировавшихся на сохранении института семьи, родственных, поселенческих и других социокультурных связей. Этому способствовала высылка семьями, а также целыми «кустами» родственников и знакомых из одного сельсовета или района с последующим расселением в пределах одного спецпоселка или комендатуры (что не было редкостью, в частности, отразилось в наименованиях некоторых нарымских спецпоселков по районам высылки — Красно-ярка, Муромка, Новотевриз и др.). Родственная и поселенческая солидарность являлась крайне важным ресурсом, компенсировавшим до известной степени ошибки или преступные просчеты при организации высылки, перемещении и расселении ссыльных крестьян в местах их режимного проживания. Экстремальная кооперация деятельности и взаимопомощь становились, как это ни парадоксально, одними из факторов, благодаря которым обретали зримые очертания принудительные формы кооперирования производства — спецартели. Лишенные средств производства, инвентаря, рабочего скота, семян, продовольственных запасов, какой-либо собственности и многих других атрибутов, составлявших основу прежнего крестьянского хозяйства, оказавшиеся практически в полном подчинении от государственной машины, спецпереселенцы были вынуждены принимать новую реальность и приспосабливаться к новым условиям жизнедеятельности — карательному варианту коллективного хозяйствования.
Став, по сути, государственными крестьянами, превращенными в универсальную «рабсилу», мобильные трудовые ресурсы, используемые в восточных районах страны практически во всех базовых секторах экономики, спецпереселенцы в одной своей части трансформировались в категорию «постоянных кадров» промышленных рабочих в лесной и добывающей промышленности (уголь, золото и другие полезные ископаемые), в другой оставались закрепленными за традиционными для них сферами жизнедеятельности (сельское хозяйство, промыслы). Как в первом, так и во втором вариантах имело место противоречивое и причудливое сосуществование механизмов раскрестьянивания при сохранении и консервации отдельных черт и характеристик, присущих крестьянству как социальной общности. В частности, для крестьян, попавших в индустриальную «перековку», ведомственные органы поощряли создание и обеспечивали кредитование подсобных хозяйств, строительство индивидуальных жилищ, скота и т. д. Тем самым поощрялось формирование гибрида полурабочего - полукрестьянина с целью прикрепления, или «оседания» его в директивно определенных местах. В традиционных для сельского
191

жителя сферах хозяйствования также возникала гибридная фигура производителя — сельскохозяйственного и промыслового рабочего, занятого механизированным трудом, и крестьянина, занятого тяжелой сельской работой, но лишенного привычной мотивации к труду.
Другим демографо-профессиональным измерением тенденции раскрестьянивания выступала поощряемая властью молодежная мобильность. Направленная на раскол и разъединение поколений практика, выраженная в фаворитизме молодежи (создание на производстве молодежных бригад, компактное поселение в общежитиях, приоритеты в восстановлении в гражданских правах с правом дальнейшего выезда из комендатур на учебу или работу), стимулировала отток молодежи в индустриальные сферы производства. Другая часть ссыльной крестьянской молодежи через образовательные институты (всевозможные курсы, учреждения общего среднего и специального образования) заполняла определенные кадровые ниши как в производственной, так и социально-культурной инфраструктуре комендатур, также отчуждаясь от традиционных сфер крестьянского труда и быта.
У ссыльных крестьян среднего поколения, находившихся в активном трудоспособном возрасте, но лишенных, в отличие от части молодежи, возможности покинуть комендатуры, практически не оставалось выбора в определении ни места жительства, ни сферы трудовой деятельности. Уделом большинства ссыльных в нарымских комендатурах становился тяжелый труд в неуставных артелях. Ведение единоличного хозяйства блокировалось и подавлялось в комендатурах в еще более жесткой форме, чем в колхозах, поскольку осуществлялось в упрощенном порядке. В частности, если для карательной акции в отношении нескольких сотен единоличных крестьянских хозяйств Западной Сибири за «саботаж сева» весной 1935 г. краевое руководство испрашивало санкцию Политбюро на высылку их в трудпоселки, то осенью того же года штрафное переселение «за саботаж хлебосдачи» почти 200 семей трудпоселенцев из Колыван-ской комендатуры в нарымские поселки осуществлялось на основе указания Р. И. Эйхе, отданного местному управлению трудпоселений и согласованного с ГУЛАГ23. Главным фактором, подавлявшим трудовую миграционную активность спецпереселенцев, выступали режимные ограничения на перемещение их внутри и вне спецпоселков. В существовавших условиях хозяйственная деятельность ссыльных крестьян вне артелей являлась скорее редким исключением: отходничество и извоз для чудом сохранивших своих лошадей крестьян всецело зависели от благорасположения работников комендатур.
192

В рамках мобилизационной модели советской экономики наличие двух форм государственной организации аграрного производства — сельскохозяйственных и неуставных артелей и спецартелей не имело принципиального значения с точки зрения результатов хозяйственной деятельности, которые практически полностью присваивались государственной системой. Различия в формах организации производства, порожденные особым режимом поселений, до известной степени нивелировались постановлением СНК СССР от 9 сентября 1938 г. о переводе неуставных артелей на устав колхозов, чего на практике, однако, не произошло. Несмотря на наделение спецартелей атрибутами «колхозной демократии» («выборность руководства артелями») полностью сохранялись принципы режимной экономики: согласно указанию руководства НКВД СССР местным структурам от 15 ноября 1938 г. «право свободного проживания вне трудпоселений это решение трудпоселенцам не предоставляет, и трудоисполь-зование трудпоселенцев осуществляется Отделами трудпоселений УНКВД...»24. Более того, реальные условия хозяйственной деятельности спецартелей, переведенных в категорию «уставных», после этого даже ухудшились, поскольку в разъяснении от 26 декабря 1938 г., данном на места заместителем наркома Филаретовым, «все ранее изданные директивы НКВД СССР об освобождении трудпоселенцев от налогов, сборов, ренты и т. п. отменяются»25. Данное обстоятельство лишь подчеркивало сложившееся на протяжении 1930-х гг. положение, при котором крестьянство разными своими частями оказывалось «приписанным» к различным ведомствам: колхозники — к НКЗем, спецпереселенцы — к ОГПУ-НКВД. Если сближение «приписных крестьян» и происходило, то это было уравниванием в бесправии — организационном, хозяйственном, поведенческом, а сам вектор предвоенных и военных трансформаций в сфере сельского хозяйства выражался скорее в приближении практики хозяйствования колхозов к отработанным принципам функционирования аграрного сектора режимной экономики.